~~***~~

Не только комнаты мотеля похожи друг на друга. Сами мотели совсем одинаковые. Различаются они чуть-чуть – своими названиями. Одинаковые мотели в одинаковых городках. Возможно, все они были построены по одному и тому же плану - не самому удачному плану второсортного архитектора-проектировщика - вот и выглядят все на одно лицо. Словно отражения.

Совсем одинаковые мотели с номерами похожими друг на друга как две капли воды. Мы привыкли к ним и знаем их планировку наизусть - где дверь, где душ и где кровать.

… В номере похожем на этот …

Да нет, не в похожем номере - в точно таком же. А в одинаковых местах случаются одинаковые истории. Не только любовные.

О нашей связи с Мэттом все знают. И все думают, что это очень типично – не первый раз напарники становятся любовниками. Пережитые вместе опасности действительно сближают. Так написано не только в учебнике по кризисным переговорам. Это знают все. И поэтому все уверены, что понимают природу наших отношений, и могут их анализировать, прямо как смоделированные нами же ситуации на стажировке по кризисным переговорам. Анализировать и делать ставки. Нет, не на то, кто кого бросит, а на то, в какой момент наша связь помешает делу.

Агенты ФБР умеют работать. За это нас уважают, боятся и ненавидят. И полицейские и преступники. Полицейские знают, что если за дело берётся ФБР, то им остаётся только подчиняться и наблюдать. А мало кто с радостью оставляет свою ведущую позицию, передаёт своё дело в чужие, ФБР-овские руки. Преступники же знают, что если на их деяния обратило внимание ФБР, то ставки крупно повысились. Разумному преступнику следует тут же прекратить незаконную деятельность и скрыться, но не все преступники умны. Чаще всего они уверовали в превосходство своего интеллекта настолько, что забыли о том, что можно чего-то не знать. И они прокалываются. Не на самых сложных вещах. Гораздо чаще на простых.

Агенты ФБР действительно умеют работать, но иногда и они поддаются всеобщему впечатлению и кажутся самим себе кем-то особенным. Они начинают считать себя теми - кто точно знает что происходит; теми - кто контролирует ситуацию и направляет её в нужное им русло.

Одинаковые банки – единая схема ограблений.

Один и то же преступник - но единственный ли?

Когда смотришь в зеркало и видишь, что пистолет направлен прямо в твоё сердце - это очень… Нет, не страшно, а странно. Вроде как вот она ты - в этом зеркале, и там в тебя целятся. Но тут тоже ты, и ты смотришь со стороны, как всё происходит. А со стороны – это уже давно стало привычным, каким-то однообразным, и потому ощущения притупились. Но именно сейчас надо их обострить, надо встрепенуться хоть как-то.

Всё в этом туалете странно и не правильно. Потерпевшие не должны оказываться преступниками. Переговорщики не должны оказываться заложниками. И накладные животы псевдобеременных не должны валяться у унитаза. И уж конечно я не должна по привычке фиксировать взглядом эти детали в зеркале - ведь есть вещи поважнее, например, тот факт, что девушка трясущимися руками продолжает удерживать пистолет, дуло которого смотрит мне между лопаток. Но, я повторюсь, всё в том туалете странно и не правильно. Как это исправить?

Она приказывает вытащить телефон. Заставляет звонить Мэтту. Словно мысли читает. И я выполняю её требования не только потому, что она мне угрожает, просто мне хочется того же самого – достать телефон, нажать привычную комбинацию клавиш и услышать как Мэтт нетерпеливо скажет «Да». Дальше наши желания с «Гэби» расходятся, но у неё пистолет, а я переговорщик в заложниках и я делаю то, что хочет она. Говорю то, что хочет она.

Я смотрю в зеркало и вижу себя с телефоном. И я слышу голос Мэтта. Он и не пытается скрыть недовольный тон - конечно, ведь он пытается наладить устойчивый контакт с бандитом, а мой звонок его отрывает. И тут же всё меняется – после первой моей фразы. Очень длинной фразы, когда он понимает, что всё идёт не так. Я говорю ему чётко и по существу, то, что велит «Гэби». Поэтому я и произношу то, во что ещё не верю сама - она выстрелит, - хотя мне так не хочется этого делать.

Не я диктую правила. Именно поэтому мне приходится кинуть телефон на пол, когда она приказывает, хотя кажется необходимым и крайне важным сказать ещё что-то. И я смотрю в зеркало - то в глаза «Гэби», то самой себе.

Ясное синее небо…

Следую её указаниям и выпускаю трубку из рук. Под звук удара телефона о бетонный пол, медленно оборачиваюсь. Я больше не ориентируюсь на своё отражение – и пистолет направлен мне не в спину, а в грудь. Каких-то полтора-два метра. Это становится совсем реальным. И что-то проснувшееся во мне при звуках голова Мэтта начинает разрастаться и подозрительно напоминать страх. Тогда я начинаю говорить - привычное занятие - первое правило переговорщиков – найти контакт и установить связь, поэтому я пытаюсь заставить девушку опустить пистолет, уверяю её и себя, что никто не пострадает, предлагаю вместе поискать выход.

Говорить – это словно повиноваться инстинктам.

А спиной я продолжаю чувствовать зеркало. Знаю, что если она вдруг выстрелит – всякое случается - то на нём будут брызги и потёки моей крови. И Мэтта не будут сюда пускать, но никто его не удержит и он ворвётся и кинется к моему телу, а затем, когда его заставят подняться, он посмотрит в это чёртово зеркало и увидит своё отражения вместе с каплями моей крови. И никогда себе этого не простит. Что бы и как я не говорила, но он то знает, что из нас двоих заботиться обо мне лучше получается у него.

Машинально говорю о возможной сделке. Механизм ведь прост - сдай сообщника, дай показания, и живи спокойно. Одновременно с этим жалею, что не договорила в разговоре с Мэттом. Я поговорила со своим напарником, и не успела сказать ни слова любимому мужчине. Так лучше для работы? Да.

А для нас?
…

- Хочешь знать правду? Знаешь, когда я услышал твой голос, то больше просто не мог действовать по инструкции.
- Знаю, я поступила бы так же.

Поэтому мы вместе. Я действительно поступила бы так же. Возможно чуть иначе, но по сути также. Мы переговорщики. Мы напарники. Мы любовники. Мы очень разные, но вместе с этим мы отражения одного и того же. Просто отражаемся мы, как и всё вокруг, в каких-то кривых зеркалах.

~~***~~
Конец.