:::

Дом-милый-дом встречает ее все той же потрепанной деревянной табличкой «Добро пожаловать в Чарминг. Наше название говорит за себя. Население – 14620». Ей интересно, заклеят ли последний нолик и исправят на единичку. Таре даже кажется странным, что табличка театрально не прошита пулями и не залита кровью. Старому доброму очаровательному Чармингу это подошло бы.

Тара возвращается домой.

Первым человеком, которого она видит в городе, оказывается Джекс. И черт ее задери, если это не одна большая жирная насмешка судьбы. Она видит из окна автобуса только его спину, удаляющуюся на мотоцикле, – худощавую, немного сутулую, словно с каким-то встроенным ощущением непоколебимости. Скелет смерти все так же скалится с его спины под надписью «Сыновья анархии». Хотя Тара даже не знает, Джекс ли это, но вряд ли в «Сэмкро» найдется еще один блондин в байковой клетчатой рубашке и джинсах, еле-еле болтающихся на тощей заднице. И вряд ли сердце замерло бы, не будь это Джекс.

Старый отцовский дом мрачно приветствует ее темными пыльными провалами окон, выцветшими деревянными панелями и как будто бы горьким запахом разложения. Она не была здесь десять лет, и кажется, что он скукожился и съежился. С похорон отца прошел всего месяц, и дом словно отправляет ее во временную петлю снова, и снова, и снова – скрипящей половицей на кухне, резными перилами на крыльце, поблекшими семейными фотографиями на каминной полке. Тара там улыбающийся тощий подросток с короткими, торчащими во все стороны волосами и острыми коленками.

Когда первым человеком, с которым она заговаривает в городе, оказывается Джемма, Тара почти что смеется. Да, это определенно охренительная насмешка судьбы.

- Тара, девочка моя, ты ли это? – в этом «девочка моя» слышится больше издевательства, чем если бы Джемма прямо и в лоб назвала ее «сучкой». Ее сердечность и доброта к людям, судя по всему, не изменились за десять лет. – Надолго к нам или так, мимо проезжала?

Джемма прекрасно видит набор посуды и новые занавески наверху тележки, набитой едой. Она знает ответ, но хочет, чтобы Тара его озвучила. Хочет, чтобы она признала, что все ее попытки уехать из трясины Чарминга, вырваться в большую жизнь оказались напрасными. Хочет кинуть обратно в лицо все те слова и мысли, с которым она уезжала из города, надеясь никогда не вернуться. Джемма хочет, чтобы Тара признала поражение.

- Думаю, что надолго, - Тара знает, когда можно опустить флаг в знак капитуляции, и это определенно тот случай.

Ночью она уже привычно кладет пистолет под подушку и гасит свет. Вдыхая запах нового постельного белья и глотая слезы, Тара вспоминает, как Джемма под видом добрососедских сплетен и попыток заполнить паузы в ожидании очереди на кассе, будто бы мимоходом оброняет, что Джекс женат.

Чарминг, как всегда, смеется над своими блудными детьми, как смерть на жилетке Джекса, и точно так же поворачивается к ним спиной.

Дом, милый дом.

:::

fin