От автора: По давнему заказу чудесной Samaire. Ей же и посвящается))))

Он остановился, чтобы перевести дух. Нет, вроде бы не заблудился. Джунгли эти долбанные стали для него как родные: на много миль вокруг он уже все выучил наизусть.

Вокруг ни звука. Ни даже кабаньего хрюканья. Какой-то левый птичий щебет. И что? И где? И куда все делись?

К тому же, все, как по закону мирового скотства. Патроны кончились, дальнейшие действия неизвестны. Ну, вернется он. Что дальше? Там его, голыми ручками…

Смачно выматерившись, он повернулся на девяносто градусов и понял, что спит. Ну да, спит. Потому что только во сне ему могла привидеться рыжая девка, которую он собственноручно похоронил черт знает когда, на пляже. А она была тут – стояла себе, привалившись к пальме, кажется, в тех же кургузых шортах и майке, что и в день своей загадочной и бесславной гибели. У девки было вызывающе некрасивое, глазастое и наглое лицо: с таким лицом обычно, невзирая на внешние данные, карабкаются до таких высот, что иным красоткам и не снилось. Правда, этой девке не повезло: докарабкаться не успела. Померла. А жаль: к её наглой мордахе прилагалась еще и неплохая фигурка. Загляденье.

Он испытал странное облегченнее: раз спит, значит, скоро проснется и, возможно, в реальности все будет куда веселее.

- Приветик! – весело подала голос девка.

- Привет, если не шутишь, - мрачно отозвался Сойер.

- Что, слабо вспомнить, как меня зовут? – язвительно поинтересовалась она.

- Сиськи В Шортах, - с готовностью выдал Джеймс. Девка захохотала.

- А ты юморной, я погляжу. Что ж я с тобой таким, юморным, поближе не познакомилась, а?

- У тебя вроде хахаль был, - припомнил Сойер. – Латинос.

Девица наморщила лоб:

- А, ну да. Был. Паоло. Моя Большая Любовь. А меня Ники зовут, если что. Мы с Паоло даже умерли в один день, как в книжках. Ну, ты знаешь – сам нас закапывал. Правда, теперь Паоло со мной там не разговаривает.

- Чего так? – вяло спросил Сойер. – Узнал о твоих похождениях?

- Ну да. Узнал. И надулся, дурачок, - она манерно повела плечом, - обиделся. Ну и хрен бы с ним: толку с него всегда было, как с козла молока. Кстати, Ана-Люсия просила передать тебе, что ты паскуда.

Сойер смертельно обиделся.

- Какого…?

Ники наклонилась и почесала коленку.
- Я понятия не имею, -ответила она. – Спросишь у неё сам, как представится возможность.

- Спасибо, - с сарказмом отозвался Сойер. – Лучше ты передай ей, что она стерва. Я, блин, сам был не свой, когда она погибла. Я переживал, блин…!

- Ага, и через две недели трахнул Кейт Остин! – воскликнула Ники тоном ведущей детского утренника. – Молодца, Джеймс, что сказать! Прямо страдал! Прямо ходил весь такой в трауре…

- Пошла ты, - буркнул Джеймс.

- Куда, милый? – игриво поинтересовалась мертвая деваха, подходя ближе. Нет, определенно мертвой она не выглядела. Отнюдь. Кожа была совсем не синюшная – загорелая, ровная, без всяких трупных пятен. Волосы блестели, глаза горели, щеки и полные губы казались почти ненатурально розовыми. Девка самый сок. Где смерть? Как будто и не умирала.

- У вас на том свете, что, салоны и фитнесс-клубы? – не выдержал он, смерив Ники взглядом. Та молча закивала, не переставая улыбаться. И подходила ближе, не сводя с него наглых глаз. Ближе.

- Ты чего? – севшим голосом спросил Сойер.

- Ничего, зайчик, - Ники улыбнулась шире, показав ровные белые зубы, - Просто кое-что хочу довести до твоего сведения. Ты, видишь ли, поспешил меня хоронить.

- Слушай, - попытался перебить её Сойер, - слушай, детка, если ты хочешь превратить этот сон в кошмар, то давай, хотя бы, в эротический…

- Да ты дослушай меня, дослушай! – тем же тоном продолжила Ники, отмахнувшись, - Ты поспешил меня хоронить. Меня и, собственно, парня моего. А все потому что ты последний взгляд не кинул на мое распухшее личико, перед тем как песочком начать засыпать. А ведь я глаза как раз открыла – и ты мне песок прямо на глаза…

Сойера начал постепенно наполнять липкий ужас. Колени подкосились, руки налились свинцом. Даже если от пистолета была хоть какая-то польза, он не смог бы его поднять. Но самое главное: Сойер не просыпался.

Одновременно с этим он был заворожен вкрадчивым голоском близкой, теплой и, - вашу мать, живой! – Ники. Она напоминала ему суукуба, гипнотизирующего жертву. Правда, ощущать себя жертвой ему не нравилось.

Ему было страшно. Гребаный остров.

- Что за хрень ты несешь, лапочка? – поинтересовался Сойер слабым голосом, - Не пора ли тебе на небеса, или где ты там…

- Это не хрень! – Ники притворно-обиженно надула губы. – Это правда! Я не умерла, и Паоло – не умер! Нас покусали паучки! Маленькие такие паучки, парализующие человека на восемь часов! Через восемь часов я бы очнулась, снова бы бегала, жила себе и радовалась…

Он сделал шаг назад. Другой. Третий. Она наступала.

И когда Сойер уперся спиной в шершавый ствол пальмы, он понял, что он не спит.

- Какие… нахрен… паучки… - прохрипел он, обливаясь холодным потом.

- А вот эти, милый! – Ники взмахнула рукой в сторону ближайших кустов. – Они теперь всегда со мной! Можешь называть меня - Ники Фернандез, Королева Пауков!

Сил Сойера хватило только на то, чтобы проследить взглядом туда, куда показывала Ники. Чтобы увидеть, как по зеленой траве марширует целая рота маленьких серых паучков.

- Вот они меня и покусали, - буднично объяснила девушка. – Так что я теперь труп, так-то, дорогой мой – ну, после того, как я задохнулась под песочком насмерть, едва придя в себя. Ладно, не принимай близко к сердцу. Ты уже понял, наверно: меня послали предупредить, что тебе положено преставиться. Извини уж, что раньше не появилась, что не дала тебе шанс попрощаться с близкими, любимыми и тэ дэ. Зато я тебе объяснила всю суть просто и без затей. Не так как, например, Бун объяснять любит. Загадками.

Ники рассмеялась: смех был красивым, звонким, как у старшеклассницы.

Сойер уже понял, что никуда не убежит. Первая же серая тварь, вскарабкавшаяся по его ноге, впилась в него жвалами. Он попытался закричать, но не смог.

Яд начал действовать волнами: сначала отнялись ноги, потом парализующий холод пополз вверх, по животу, рукам, груди. Сознание начало туманиться: Сойера будто засасывало в черную дыру.

Он начал медленно сползать по стволу, оседать на землю. Ники, Королева Пауков, девушка-труп, вполне живая и аппетитная для своего состояния, присела рядом на корточки, нежно воркуя:

- Далеко ты не убежал: скоро тебе хватятся, восемь часов не успеют пройти, скоро найдут. И похоронят с почестями, ты даже не сомневайся. Крику будет и слез – мама дорогая! Чтоб на моих похоронах кто-то так плакал. Да ты не бойся, не бойся, Джимми, зайчик, - она погладила его по волосам, - я тебя там не брошу. И заждались тебя там – ты уж не сомневайся. Особенно Том, ну, знаешь, из Других. Ты его пристрелил еще, после того, как тот сдался. Да и многие Другие – ой, какой каламбур! – тебя захотят видеть, я уверена. Ты не переживай: я попробую тебя отстоять. Жалко тебя: ты такой хорошенький, просто пупсик. Жалко, жалко все-таки, что мы с тобой при жизни близко не познакомились… Ты даже имя мое не запомнил. И как не стыдно? Ну не козел ты, а, Джеймс? Ладно, не обижайся, малыш, не обижайся, мой сладкий…

The end.