…

Добрые люди не берут денег, не дают обещаний и не возносят молитв после захода солнца. Ибо неизвестно, какая могущественная сила взглянет на новорожденное человеческое деяние недобрыми глазами ночного волка.

Как день – аллаху, а ночь – шайтану.

Как правое – всевышнему, а левое – нечистому.

Как белое – добру, а черное – злу…

Так и все мы, и каждая вещь в этом мире – между ними и в них.

….

Прядь белых волос ложится на бледную кожу. Веснушки. Не яркие солнечные пятнышки, а темные точки – уколы дьявольского когтя. Ведьмины метки.

Она полоскала свою тряпку в том же потоке, откуда он набирал воду для питья. Полоскала, отжимала, полоскала, отжимала. Бурые потеки на ее лице исчезали, вместо них проступала мертвенная бледность.

- Если я скажу тебе, кто я; если расскажу все, что я знаю – ты ведь убьешь меня? – плачет ведьма.

Саиду немного жаль ее, но отступать уже поздно.

….

- Помнишь меня? – спросила жертва у палача.

…

В маленьком окошке под потолком медленно угасал день. Темнота еще не наступила, но предметы уже не отбрасывали теней.

Хитрые французы зовут это время часом между псом и волком. Время, когда не видно – пес или волк этот серый зверь, встретившийся тебе на пустынной тропе. Друг или враг этот человек, прошедший мимо тебя по мостовой. Но бояться уже не нужно, ибо то, чему придумано название, перестает быть страшным. И стыдиться своей неспособности отличить пастыря от хищника – необязательно, потому что… просто время сейчас такое.

Еще можно было успеть попросить небо о спасении.

Саид лежал на полу, думал о мертвых мокрых волосах, налипших на носок его форменного ботинка. На кончике каждого – кусочек окровавленной кожи. Все мертвые мокрые волосы – одного цвета.

Запись допроса была изрисована множеством треугольников – символами их правоты, угодной аллаху. Изображениями храмов богатства и процветания; остроконечных башен, способных сдвинуть этот мир. Разверните карту – во всех странах треугольниками обозначаются вышки для добычи нефти…

- …которую ваши хозяева решили отнять у нашего народа!

За собственным выкриком чужие вопли не слышны.

Конечно, Саид не помнил их лиц.

…

- У меня не было выбора, - ответил палач жертве.

….

Как затишье – зиме, а обновление – лету.

Как барханы – пустыням, а соль – океанам.

Как запад – Исе, а восток – Мохаммеду…

Так и все в этой жизни разумно и справедливо.

- Что, по-твоему, я сделаю, если ты не скажешь мне?

Аллах свидетель: у нее был шанс. Но ей не повезло встретиться с Саидом, а тот уже исчерпал небесную доброту до дна.

Он хотел отпустить ее этим утром. Но, должно быть, небо больше не было благосклонно к нему и не желало, чтобы эта Другая погибла так же, как та, другая – быстро и не от его руки.

Не всегда белое к удаче, а черное – к несчастью. Ведьме не уйти от расправы; да не станет на пути у палача одноглазый стрелок.

Пускай ее волосы белые – когда они станут мертвыми, они почернеют.

…

И вновь наступил час; и аллах с шайтаном сошлись и посмотрели друг другу в глаза.

Саид расстелил чистую ткань и упал в нее лицом. С молитвой он пережил этот час между псом и волком, но нет на свете столько молитв, чтобы пережить это время.

Эту вечность, которую он обречен провести между псом и волком, что живут в его душе.

…