Написано для Mariam на флешмоб неканоических пейрингов. Посвящается ей же =) Да, прости – тут не так много Сойер/Анны, то есть, фик от края до края не посвящен именно пейрингу. Но он там есть.
С наилучшими пожеланиями))

But I'm on the outside
I'm looking in
I can see through you
See your true colors
'Cause inside you're ugly
You're ugly like me
I can see through you
See to the real you
STAIND- Outside

«Но он боялся, что после смерти попадет в ад. И собака будет ждать его там.
Мистер Эко.

В ночь перед последним днем своей жизни я сплю плохо.

Это неудивительно. На этом острове каждая ночь проходит для меня одинаково. Мне снятся сны, которых не было раньше. Мне снится, что я разговариваю со своим мертвым нерожденным ребенком. В слезах прошу у него прощения за то, что не позаботилась о нем. За то, что рисковала – и потеряла его.

Мне снится, как я убиваю Гудвина… вернее, хочу убить, но в самый последний момент – не выходит. И тогда я просто встаю и смотрю на него. Мы смотрим друг на друга. Я делаю шаг вперед. И все исчезает. Просто исчезает. Остается только их шепот. Который звучит в ушах, снова, снова, снова…

"…расслабься, парень ей нравится…."
"…твоя жизнь…"
"….берегись…"
"…ана – тигрица…"
"…ты собираешься её убить… "
"…с глазу на глаз… "
"…стреляй…! "
"…стреляй, ана-люсия… "
"…ты закончил…?"
"…время и твоя жизнь подошли к концу… "
"…ты собираешься её убить… "
"… увидимся, люсия… "

Последнюю фразу произносит голос Гудвина.

И я просыпаюсь.

На нижней губе что-то солоноватое и влажное.

Я прикусила её до крови.

«Увидимся, Люсия…»

***
В последний день моей жизни стоит прекрасная погода. Ясный день, и ветер с океана… он особенный. Он особенный – он не сбивает с ног, он просто развевает волосы и ласково обдувает лицо. Им хочется дышать, вдыхать полной грудью. И память о тягостных сновидениях отходит – не исчезает насовсем, но прячется, забивается в глубину моего разума, где темно и сыро, как в склепе, и где все обещает вечную жизнь.

Мне хочется жить этой минутой вечно. Мне хочется, чтобы этот минутный покой никогда не исчезал.

Но это невозможно.

Невозможно.

И я поворачиваюсь спиной к ветру.

***
По моему лбу струится кровь. Горло саднит.

Он хотел убить меня. Генри – или кто бы он ни был… И, если бы Локк не помешал, я бы уже была мертва.

Почему бы и нет?

Я вполне заслуживаю смерти. По крайней мере, больше, чем Шэнон…

Ты убила двоих из нас. Хороших людей, которые собирались оставить вас в покое. Ты убийца, Ана-Люсия.

Я знаю.

Я знаю.

Я знаю, Генри…

***
Мне нужен пистолет.

Мне нужен пистолет, но все оружие у Сойера, черт бы его побрал. Черт бы побрал этого самодовольного сукиного сына, наглого сукина сына, живучего сукина сына…

Живучего, вот именно. Почти такого же, как я.

Наверно, поэтому я всегда чувствую необъяснимое раздражение, когда смотрю на него. Словно он – мое зеркальное отражение. Почти.

Он уже вполне окреп после ранения. У него отличный, мать его, слух. И реакция восстановилась.

-Это мы уже проходили, а?

Нахальный смеющийся взгляд, и жесткая рука, перехватившая мою руку.

Чтоб тебя…

***
Я уже давно считаю себя мертвой, но именно в последний день своей жизни я ощущаю себя живой, как никогда за последнее время. А лучший способ почувствовать это – вот этот.

Трава обманчиво мягкая: в ней скрыты острые маленькие камни, они впиваются в тело, но это, пожалуй, возбуждает еще больше. Остров будит внутри нас дикарей, взывает к первобытным инстинктам.

Мы ведь не дикари, Ана-Люсия…

Больше я ни о чем не думаю. Даже о том, что нужно будет успеть забрать пистолет.

***
Сойер… Я даже не успела спросить тебя о том, откуда у тебя это дурацкое имя из детской книги. Не знала ничего о тебе – а ведь не отказалась бы узнать… Слишком мы с тобой похожи, хотя не удивлюсь, если ты не в ладах с законом.

Но и я не в ладах.

Может быть, ты тоже знаешь, что такое жажда мести. Может быть, ты тоже бежал от себя. Может быть, ты тоже однажды убил человека, а потом жалел…

Сейчас ты кажешься мне чертовски трогательным и милым. Особенно это твое: «Что, даже телефон не спросишь?». Я бы посмеялась, и взъерошила твои порядком заросшие волосы, вот только чувства юмора у меня больше нет.

Я ухожу, пряча твой пистолет – чтобы больше никогда тебя не увидеть.

***
-Он говорил, что тебя просто не так поняли.

-О чем ты?

-Гудвин. Он говорил, что тебя не так поняли. Он думал, что может изменить тебя. Но он ошибался. И это стоило ему жизни.

-Он хотел убить меня.

-Ты уверена?

-Ты закончил?

-Да. Ну вот и все, Ана-Люсия?

-Ну вот и все, Генри.

Стреляй, Ана-Люсия…

Стреляй…!

***
В последний день моей жизни я осознала, что все еще жива.

И что я больше не могу убивать.

Я жива, и я не хочу умирать.

Я боюсь. Страх – это признак того, что ты живешь. Когда ты думаешь, что мертв, ты ничего не боишься.

Я боюсь умереть, и увидеть там Шэнон. Увидеть Джейсона – хотя о его смерти я не жалею. Увидеть Гудвина.

Но усталость, эта дикая усталость не проходит.

Я не хочу умирать. Я просто хочу заснуть и спать. Долго, долго, долго…

The end.