Ричард привел Бена в комнату с голыми гладкими стенами, выкрашенными в зеленый. Комната была практически пуста, если не считать стола и двух жестких железных стульев. Напоминало допросную.

Прежде чем войти, Бен пару секунд смотрел на тяжелую дверь, покрытую ржавчиной, и не мог поверить, что шел сюда семнадцать лет.

- Входи, не стой, - кивнул Ричард.

- Который я по счету? – спросил Бен. Ричард наморщил лоб.

- Восьмой, - Ричард сдержанно улыбнулся. – Счастливое число.

- Семь – счастливое число, - на автомате поправил его Бен.

- Седьмому на голову упал кусок метеорита почти шестьдесят лет назад, - Ричард пожал плечами. – Удивительное невезение.

Бен прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, как делал всегда, когда начинало казаться, что он живет посреди бредового липкого кошмара. Потом он прошел несколько шагов и остановился перед столом, глядя в глаза женщине, дожидавшейся его там с папкой бумаг.

- Познакомьтесь, - сказал Ричард. – Это Бен Лайнус. Теперь он главный.

Они молча смотрели друг на друга, и Ричард, пожав плечами, направился к выходу.

- Вам нужно поговорить, - бросил он, выходя.

Она поправила воротник водолазки и откинулась на спинку стула, сложив руки на коленях.

- Присаживайтесь, - сказала она. – Меня зовут Изабель, я…

- Я постою, - быстро перебил ее Бен. – Я знаю тебя. Ты меня не помнишь?

Изабель молчала слишком долго, но это было нормально для нее. Королевская пауза.

Потом она чуть запрокинула голову назад, словно пыталась смотреть свысока на человека, стоящего перед ней, и заговорила:

- Я тебя не помню. Я отвечаю за правосудие в этой общине, и я расскажу тебе о твоих обязанностях и привилегиях лидера.

Королева Изабель. Вот какой Бен ее запомнил. Всегда в центре, всегда окружена мальчиками, всегда старше на пять лет, всегда в старших классах, всегда светлые волосы, холодные глаза.

Бену было одиннадцать, когда ее выбрали королевой выпускного бала. По традициям этого убогого сообщества, в котором он жил в то время, девушка, ставшая королевой выпускного бала, на целый год назначалась королевой Острова.

- Это моя подружка! – вопил какой-то громила прямо Бену в ухо, когда на голову Изабель надевали корону, а на шею – большой венок из тропических цветов. И не только громила - все вопили, все аплодировали, и она улыбалась, но только не глазами – они никогда не теплели.

Бен говорил с ней только дважды и оба раза - по ошибке. Бен не мог быть ей интересен. Он помогал отцу – нес ведро и швабру в кладовку, и, в поисках двери, открыл ту, за которой Изабель примеряла корону, одетая в старомодное голубое платье для выпускного.

Она глянула на него в зеркало, а Бен смотрел на ее белые голые плечи.

- Что? – спросила она.

- Я заблудился, - ответил Бен.

Изабель продолжала смотреть в зеркало и улыбаться одними губами.

- Я королева Острова, - протянула она. – А ты кто?

Бен сглотнул.

- Я Бен Лайнус, - ответил он.

Изабель картинно изогнула бровь и кивнула.

- Достойный ответ, - сказала она. – Кладовка дальше, в третью дверь.

Бен сказал: «Спасибо», и ушел, и целый день до конца отцовской смены, и после, за уроками, Бен думал о том, что такая красота заслуживает большего, чем фальшивая стеклянная корона, полудохлые цветы и куча дерьмовых хиппи, в исступлении вопящих от восторга. Он думал об этом и в тот момент, когда видел это все своими глазами.

- Простите, я ищу вечеринку выпускников, - говорил Бен всем встречным взрослым, когда, после вручения награды, бродил в темноте с тортом, забытым Изабель на сцене.

Взрослые смеялись, говорили «Удачи», трепали его по голове, а один даже воскликнул: «Не подгоняй время, парень!». Бену следовало сказать им, что отец нашел этот диетический торт с растительными взбитыми сливками и фруктами на сцене, во время уборки, и велел Бену отнести его на вечеринку. Но было очень лень. Когда тебе одиннадцать, но ты меньше всех своих сверстников, твой папаша уборщик и алкаш, а на носу у тебя огромные очки, очень не хочется разоряться и доказывать что-то окружающим, когда они смотрят на тебя с жалостью и снисхождением.

- Простите, не подскажите где вечеринка выпускников? – и дружеское похлопывание по плечу вместо ответа.

Бен опустил глаза и подумал, что если бы у него было ружье, торт давно был бы на вечеринке, а Бен давно бы лежал в своей постели.

- Я сын уборщика, доставляю торт на вечеринку выпускников. Как туда пройти?

Парень несколько секунд пристально смотрел на коробку в руках Бена, после чего нагнулся и заговорщицки прошептал:

- Это большой секрет, но если ты выйдешь к морю и пойдешь в сторону ограждения, а возле скалы свернешь в лес, то там очень скоро ты обнаружишь вечеринку выпускников, - парень подмигнул. – Только это тайна. Никому не говори. И не выходи за ограждение.

Бен стоял несколько секунд, раздумывая, не издеваются ли над ним, а потом, решив, что ему плевать, потому что в лесу, кроме Ричарда, бояться некого, отправился по указанному маршруту.

Найти их было нетрудно, если знать, куда идти. Они развели огромный костер, поставили музыку и изображали дикарей.

Бен направился прямо к Изабель. Она полулежала возле костра в какой-то картинной позе и смахивала на Снежную Королеву, потому что даже теперь была бледной, почти белой, словно никогда не бывала на солнце. Кажется, она была совершенно трезва.

Бен молча протянул ей коробку, но она смотрела в противоположную сторону и, простояв так полминуты, Бен понял, что придется что-то сказать.

- Ты забыла свой торт.

Бен держал коробку двумя руками, потому что она была чертовски тяжелая.

- Твой торт! – громче повторил Бен.

Изабель повернулась к нему, и он сразу понял, что она его не помнит.

- Эй! – Бен получил подзатыльник. – На колени перед королевой!

- Я принес торт.

- К черту твой торт! – парень выхватил у Бена из рук коробку и бросил ее на подушки, разложенные прямо на песке. – Ты говоришь с королевой Изабеллой!

Бен смотрел на него снизу вверх и старался запомнить его лицо, настолько идиотическим оно было. Это было лицо самого Идиотизма, и Бен вглядывался, чтобы потом узнавать его черты в других.

- Исчезни, раб, - с одобрительной усмешкой сказала Изабель, и парень, раскланявшись, удалился. Затем она обратилась к Бену. – Если хочешь торт, возьми вот этот острый нож и отрежь себе сам.

Бен смотрел на ее тонкую руку, протягивающую ему совсем не острый, а самый обычный тупой десертный нож, и сам точно не мог сказать, о чем думал.

- Хочу, - ответил он, наконец. – Спасибо.

Потом он взял из рук Изабель десертный нож, стараясь не касаться ее самой, сел рядом на подушку, положил коробку себе на колени, разрезал веревку, открыл и начал есть.

Бен съел три куска. После второго Изабель взяла свой пластиковый стакан и налила туда выдохшегося теплого шампанского.

- Больше запить нечем, - сказал она, протягивая стакан Бену, и Бен осушил его залпом. – Ужасная гадость, но нужно потерпеть.

Бен знал, что такое потерпеть. Лучше всех.

Закончив, он отставил коробку в сторону и посмотрел на Изабель.

- Ты испачкал лицо, - сказала она.

У Бена слегка кружилась голова.

- Уже танцы начались, и тебе пора домой, - сказала она.

Бен обернулся к костру и увидел, что танцы действительно начались. Кажется, он стал каким-то невнимательным.

- Это от шампанского, - сказала она. – Там было немного, так что ничего страшного – это быстро пройдет.

Она протянула руку и стерла остатки сливок с его щеки. Смотреть на нее стало невыносимо, и Бен опустил глаза.

Вернувшись домой, он обнаружил, что все кажется ему совершенно чужим, даже он сам.

Через два дня случилось удивительное – вместо того, чтобы сверкать на Острове целый год в роли королевы, открывать все мероприятия, как мисс Вселенная, награждать всех отличившихся поцелуем и прочее дерьмо, которым она должна была заниматься по статусу, Изабель исчезла.

- Она уехала, - сказала Энни. – Вернулась на большую землю.

И Бен почти забыл ее. Мысленно он сделал ее фотографический снимок – эдакой Снежной Королевы, прекрасной, семнадцатилетней, с короной на голове. Она стояла у зеркала и смотрела на отражение Бена. Вообще-то, она смотрела только на себя, но Бен решил, что, раз она навсегда исчезла из его жизни, он будет помнить их встречу так, словно она смотрела на него. Этот фотографический снимок он запрятал поглубже и не вспоминал до сегодняшнего дня.

Другое воспоминание об Изабель, в котором она касается его лица, было слишком смутным, волнующим и загадочным, поэтому оно растворилось.

- Ты изменилась, - сказал Бен, когда Изабель закончила рассказывать о его обязанностях и привилегиях лидера. – Где теперь твоя корона?

Карандаш, который Изабель держала в руке, с хрустом сломался пополам, но Бен словно ждал этого и даже не моргнул.

- Интересно, как ты оказался там, где оказался? – спросила Изабель, отложив в сторону обломки карандаша и сложив руки на груди. – Я тебя не помню, но раз ты помнишь меня и даже то, что я была…

- Королевой Выпускного Бала, - с расстановкой произнес Бен, криво улыбнувшись.

Изабель замолчала и прищурилась.

- Тебе, - Бен сделал жест в ее сторону, словно передавал ей круглый шар из рук в руки, - тот же вопрос.

Изабель смотрела на него пристально, чуть нахмурив лоб, как будто пыталась вспомнить.

- Ты не вспомнишь, - сказал Бен. – Я очень изменился.

Но в отношении нее он соврал. Она почти не изменилась. Постарела – да, но не изменилась. Может быть, это жестокость в ее лице, которую ребенком он запомнил как…взрослость?

Изабель опустила глаза, а затем снова взглянула на него.

- Я обещаю тебе свою преданность, Бен, но взамен прошу – давай никогда и ни при каких обстоятельствах не вспоминать наше общее прошлое, - медленно произнесла она.

- Но так нельзя, - с несвойственным ему жаром заговорил Бен. – Это было ужасное предательство - я пошел на него сознательно. Ничто не заставит меня раскаяться, но я должен об этом помнить. Если я забуду об этом хоть на секунду, я окажусь…

- Довольно, - оборвала его Изабель.

И Бен заткнулся, как если бы ему было одиннадцать.

Изабель сделала глубокий вдох и выдох, и ее жестокое лицо немного смягчилось.

- У нас впереди, я надеюсь, долгие годы плодотворного сотрудничества, - затянула она певучим голосом. – Вы знаете, для какой великой цели…

- Я думаю, наше совещание можно на этом прервать, - тихо произнес Бен, и Изабель замолчала.

Она пристально смотрела на Бена и, в то же время, словно сквозь, поверх его плеча.

- Не надо сверлить меня взглядом, - сказал Бен.

Изабель улыбнулась, опустила глаза и разгладила бумаги на своем столе.

- За твоей спиной зеркало, - сказала она. – Я смотрюсь в него. Если помнишь, в юности я была хорошенькая.

Затем она встала, собрала свои документы, обломки своего карандаша и направилась к выходу.

- Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще, - не оборачиваясь, произнес Бен.

- Надеюсь, что нет, - ответила Изабель. – Я приезжаю сюда только когда дело – дрянь. Так что лучше тебе вообще меня больше не видеть за время твоего…правления.

Когда она вышла, Бен позволил себе обернуться и долго смотрел в маленькое зеркало возле двери, на собственное отражение. Он напоминал себе насекомое, - маленькое насекомое с большими белесыми глазами навыкате и угловатым отвратительным тельцем.

Если бы корона Изабель оказалась в тот момент у него под рукой, он водрузил бы ее себе на голову.

- Почему такая вымученная улыбка, Бен? – Бен вздрогнул и уставился на Ричарда, стоящего в дверях. – Жизнь удалась.

Бен сидел на жестком железном стуле около часа, глядя на свое отражение. Сначала он почему-то вспоминал Энни. Ее лицо было лучшим, что он увидел на острове, - это было лицо друга. Потом он вспоминал то, что почти забыл – то, что было, когда Энни была жива. Он вспоминал себя, стоящим с ведром и шваброй в дверях примерочной, где Изабель примеряет свой наряд, и так, постепенно, лицо Изабель вытеснило из его памяти все остальное.

Я королева острова.
Я Бен Лайнус.

…твои обязанности и привилегии лидера.

Это от шампанского.
…и тебе пора домой.

Если помнишь, в юности я была хорошенькая.
В юности я была хорошенькая.
Я была хорошенькая.

- Я помню, - сказал Бен своему отражению и вздрогнул от звука собственного голоса.

The end.