На челлендж для любимо-обожаемой Реньши. Задание было написать за два часа фик "Дин/девушка_в_белом из 2.20, чуточку маниачный флафф". Маниачный - вроде бы удалось, ибо по-другому я не умею, а насчет флафф... уж прости меня, дуру грешную.

(-----)

Он слышит мерное капанье на краю реальности и мгновенно просыпается, тяжело дыша, как загнанный пес. По шее противной тонкой струйкой стекает холодный пот. Он лихорадочно оглядывается в поисках нее. Ее нет, и это странно.

(-----)

- Я держу тебя. Я держу тебя. Мы отвезем тебя в больницу, и все будет хорошо. Я держу тебя…

Он и сам не понимает, что это – полуобморочный бред от потери сознания и крови или реальность. Он вообще уже не понимает, где реальность.

Он крепко прижимает к себе худенькое бесчувственное тельце девушки в белом потрепанном платье и думает, что они – это единственное, что будет реальным в любом его иллюзорном мире.

(-----)

Он привычным жестом сует руку под подушку и достает нож, судорожно стискивая рукоятку.

Мерное капанье не прекращается. Он помнит его: с таким тихим ржавым диссонансным стуком капала его собственная кровь, медленно унося с собой жизнь и силы. Он помнит его: он означает, что где-то рядом стоит ссутулившись девушка в белом потрепанном платье и зовет его проснуться. Вынырнуть, подняться, выкарабкаться.

Он снова оглядывается: на соседней кровати беспокойно разметался во сне Сэм. А ее все нет.

(-----)

Сэм гонит Импалу на пределе и постоянно смотрит в зеркало заднего вида:

- Дин, не смей засыпать! Очнись, ковбой, труба зовет. Не засыпай, мать твою, слушай мой голос.

Дин в сотый раз встряхивается, поднимая налитую свинцом голову, и разлепляет веки. Под них словно насыпали соли, а в висках на манер африканских барабанов пульсирует кровь, и Дину кажется смешным, что ее еще не всю выкачали из него.

Он боится заснуть и проснуться неизвестно где, рядом с незнакомыми людьми, чьи лица так чертовски похожи на родных. Что все вокруг снова сойдет с ума и перевернется с ног на голову, выворачивая душу наизнанку. Что все вокруг снова станет махрово-светлым и болезненно-неправильным вместо привычного бархатно-черного и болезненно-правильного.

- Я держу тебя.

Он осторожно нащупывает еле бьющуюся жилку на шее и, еле касаясь лица, проводит большим пальцем по ее мертвенно-бледной щеке и потрескавшимся искусанным губам. Он другой рукой сжимает ее тоненькую, с проступающими синими сосудами кисть, не заботясь о том, что ей может быть больно. Он раскачивается из стороны в стороны и твердит:

- Я держу тебя.

(-----)

Он тихо и медленно садится на кровати. Тут же наваливаются мерзкая тошнота и головокружение. Когда три спящие фигуры Сэма Винчестера фокусируются в одну, Дин встает.

Уши разрывает от мерного капанья, дыхания Сэма, мерного капанья, шума проезжающих машин, мерного капанья его собственной крови и дребезжания стекол от порывистого ураганного ветра.

Он снова оглядывается, не обращая внимания на плывущую по уголкам глаз картинку. Темнота чернилами заливает окна, а белая дрожащая фигурка так и не разрывает ее своим призрачно-могильным светом.

Сэм переворачивается на кровати и сонно поднимает голову.

Дин медленно приставляет нож к груди, прислушиваясь к капанью и ждет, когда она появится и покажет, что все это нереально.

(-----)

- Дин, отдай мне ее, мы приехали.

Он отводит взгляд от ее узкого бледного личика и непонимающе смотрит на брата.

- Мы около приемного покоя, я должен отнести ее врачам. Отпусти ее, Дин. Пожалуйста.

Дин тоскливо пробегается пальцами по ее волосам и нежно целует в кончик носа. Он благодарит ее и прощается. Он не хочет ее отпускать. Он боится ее отпускать. Потому что все его предали - мать, отец, Джесс, даже Сэм. Все они предали его в том махрово-светлом и болезненно-неправильном мире, кроме этой незнакомой, отчаянно прорывавшейся к его сознанию девушки.

Она на секунду приоткрывает глаза и невидящим взглядом смотрит прямо на него. А потом она растягивает губы в слабой улыбке, отчего в трещинках вновь собирается кровь, и тихо шепчет:

- Папа, ты пришел…

Сэм бережно забирает ее с рук Дина и, прижав ее худенькое тельце к себе, несет в больницу. Дин бессильно откидывает голову на спинку и тихо улыбается про себя.

Я ведь он даже не знает, как ее зовут.

(-----)

- Ты что творишь, Дин?! – Сэм мгновенно подскакивает на кровати.

- Заткнись, я тебя не слышу, не вижу, не слышу, - бормочет Дин. – Ты не настоящий. Все это ложь, все это нереально.

Сэм порывается подойти к нему, но Дин с силой вжимает нож в грудную клетку, отчего на белой футболке расплывается багрово-красное пятнышко.

- Не двигайся. Не подходи ко мне. И заткнись.

Сэм неловко замирает на месте, расширившимися глазами уставившись на бледный дрожащий силуэт брата.

- Тебя нет, нет, нет… Опять ложь, опять обман. Нет. Ты думаешь, я не слышу, как капает моя кровь прямехонько на ужин для джина? Ты думаешь, я не знаю, что ты сейчас начнешь вести душеспасительные беседы о том, что я должен здесь остаться? А я не могу. Хочу, но не могу. Я не желаю ждать, пока джин выхлебает всю мою кровь. Я должен вернуться обратно. Не хочу, но должен.

В глазах Сэма мелькает понимание. Пока Дин бредит, он медленно, по-кошачьи неспешно поднимает руки в предупреждающем жесте и обходит брата по широкой дуге, не сводя с его обезумевших глаз взгляда. С пищащим на грани сознания истошным голосом страха, он пятится к двери, ни на секунду не прерывая зрительного контакта. Он все так же медленно пихает дверь, оказывающуюся дверью в ванную, и исчезает за ней.

Дин, кажется, и не замечает этого. Только беспокойно оглядывается и бормочет:

- Ну, где же ты. Покажись. Я снова воткну себе эту железяку в грудь, и мы вернемся обратно... Где ты?..

Слышится противный визг поворачивающегося ржавого крана, и мерное капанье постепенно замедляется и сходит на нет.

Сэм выходит из ванной и обессиленно оседает вдоль стены. У Дина подкашиваются ноги, и он рухает на кровать, зарываясь лицом в ладони. Нож глухо клацает о пол.

Она так и не появилась. Наверное, это все-таки и есть реальность…

Fin