Он разрешил бы ей сесть в машину. Его машину. Машину отца.

Их машину. Ту, в которой ездила мама. Ту, в которой они были семьей. Мама, папа, малыш Сэмми и маленький Дин.

Они ездили есть мороженое. Мама, папа, Сэмми и Дин едут в кафе есть мороженое.

И он хотел, чтобы эта тварь села в машину.

Хотел. Ему это было нужно. Он аккуратно нарисовал дьявольскую ловушку в пыли, потом он припарковал машину на ней так, чтобы эта тварь, попав внутрь, осталась в ней.

В их машине.

Он хотел, чтобы эта тварь сидела там, где сидела их мама – на пассажирском сидении, с той стороны, где за козырьком от солнца было зеркальце, чтобы мама могла подкрасить губы. В новых машинах такие зеркала есть с обеих сторон, их делают еще на заводе. В Импалу отец его ставил сам. Зеркало для мамы. Чтобы она всегда могла поправить макияж.

И он хотел, чтобы туда села эта тварь.

***

Там сидел Сэм. Прошло пять часов с тех пор, как Дин выехал в ночь, которую нарушал только свет из окон редких домов. Они жались друг к другу – непроицаемые и неприветливые.

Да Дин и не хотел, чтобы его приглашали, или считал, что не заслуживал этого. Молчание Сэма окутывало его старым шерстяным одеялом – тяжелое и сковывающее. Никто из них не сказал ни слова с тех пор, как Дин сделал глупость, ответив на вопрос Сэма.

Да, Сэм, я думал о сделке.

Ты не знал? Хочешь, чтобы я хотя бы намекнул тебе на это?

Он видел Сэма краем глаза. Его брат слегка приоткрыл рот – так продолжалось все время их поездки. Потом Сэм захлопывал его и открывал вновь. Не было похоже, что он так дышит, но его глаза были открыты и он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

Знаешь, это было нечестно, Дин.

Последняя вещь, которую он сейчас хотел, – чтобы его сознание говорило с ним голосом Сэма. Его брат был прямо здесь, так близко, что Дин мог бы врезать ему локтем, чтобы тот прекратил этот идиотский рыбоподобный процесс. Тем более ему не нужен был голос Сэм в своей голове.

Может быть, это действительно был голос Сэм.

Может быть, это был сам Сэм, применивший свою телепатическую дурь, о которой не рассказывал Дину.

Он нахмурившись взглянул на Сэма – потому что последние пару часов он только и мог, что хмуриться. Но Сэм смотрел в окно.

Энди умел так делать – Энди-Расскажи-мне-все, Энди-Хозяин-жуткого-минивена - Значит, может, и Сэм умел. Вкладывать мысли в головы людей. Если у Сэма были видения о еще не умерших людях, если он мог передвигать огромную мебель своим разумом, так почему бы ему не вселять мысли в головы людей. Своим голосом.

Это пугало.

***

Через пять часов и одиннадцать минут после того, как они покинули дом Эвана Хадсона, Дин заметил указатель с огромными белыми буквами "Мотель". Он ожидал, что это будет настоящая дыра, но с задумчивым любопытством увидел вполне приличный мотель. Свежая краска, цветы на клумбах вокруг стоянки. У них были свободные места – конечно, у них были свободные места, потому что какого черта кто-то стал бы здесь останавливаться? Дин отдал свою пластиковую карточку и получил от сонного мальчика в голубой футболке ключ.

Подходя к двери их номера 18, он заметил, что тот удобно расположен на самой окраине.

– Знаешь, это похоже на один из тех фильмов, – сказал он Сэму, который стоял рядом и ждал, когда он откроет дверь.

– Каких? – спросил Сэм.

На самом деле Сэму не хотелось знать "каких". Он вообще ничего не хотел знать. Он просто стоял и смотрел в никуда, как какая-то огромная кукла.

Дин вставил ключ в замочную скважину.

– Ну знаешь, где молодая парочка останавливается в какой-нибудь дыре, которая оказывается вратами в другое измерение или еще куда-то. Как если бы я сейчас открыл дверь, а за ней – Марс. Или бар сороковых годов. Ну ты понял.

Он ухмыльнувшись взглянул на Сэма, но ничего не услышал в ответ. Даже чего-нибудь типа "Боже, Дин".

Вообще-то услышать "Боже, Дин" было бы здорово, потому что сейчас была глубокая ночь и они находились как раз в такой дыре. За пределами парковки, где несколько фонарей бросали бледно-желтый свет на клумбы, ночь казалась темной, как недра угольной шахты. Вздохнув, Дин открыл дверь и толкнул ее. Сэм вошел в комнату первым, неся сумку так, будто в ней была вся тяжесть мира.

Дин постоял снаружи некоторое время – минут десять-пятнадцать. Он прикрыл дверь, чтобы внутрь не налетели мухи. Сэм дико злился, если жужжание парочки мух не давало ему уснуть. Дин не хотел никого злить. Он не хотел, чтобы злился Сэм.

Мимо, не останавливаясь, проехала машина.

На стоянке больше не было автомобилей. Только Импала, остывавшая после пяти часов пути.

Они были одни. Он и Сэм. И еще мальчик в офисе.

«Может, он – марсианин, – подумал Дин. – А это все – чертова «Сумеречная зона».

Он услышал внутри шум воды. Громкий. Сэм в душе. Сэм позволил струям воды хлестать его, будто это поможет что-то забыть.

***

Номер был милым. Ни под кого особо не сделанным – не женским, не мужским. Не для семей или путешествующих по делам.

Просто комната.

Но милая.

Чистая. Опрятная. Удобные матрасы, мягкие подушки.

Сэм, похоже, уснул в душе, потому что он был там уже двадцать шесть минут. Он выключил воду, но выходить, кажется, не собирался. Может, сидит на унитазе. Размышляет.

Дин подумал о том, чтобы выломать дверь и бросить ему журнал, но не стал этого делать.

Журналов не было.

Может, брошюру? В офисе был целая подставка с ними.

Когда прошло еще двенадцать минут, а Сэм все не появлялся из ванной, Дин вышел из номера и мягко прикрыл дверь за собой. Импала остыла и тихо стояла на парковке. Бледно-желтый свет фонарей отражался от ее черной поверхности. Дин прошел вдоль нее, проведя рукой по ее прохладным стеклам.

Он ездили есть мороженое. Вчетвером.

Он прикрыл глаза и попытался отыскать это место в своей памяти.

И нашел его.

Было так забавно смотреть, как причмокивают губы Сэмми. Его глаза при этом расширялись, будто он нашел что-то удивительное.

– Хочешь еще, Сэмми?

– Тише, чемпион. Бери по чуть-чуть. Вот так.

– Ему нравится, папа.

– Конечно, ему нравится. Он же не дурак.

Папа ел Взбитого Монстра, мама – Банана-сплит. У Сэмми был ванильный шарик в детском рожке, и половина уже была у него на лице. Даже на носу. Когда Дин держал рожок слишком близко, Сэм зарывался в мороженое целиком.

Папа смеялся.

Смеялся и смеялся.

Если бы ты слышал, как он кричит...

– Сука, – прошептал Дин.

Ты можешь вернуть его? Моего отца?

Конечно, могу.

Время смерти...

Стреляй, сын! Выстрели в меня!

Папа засмеялся. Он улыбался, вытирая лицо Сэмми белой салфеткой. А Сэмми делал забавные движения губами, из-за чего походил на обезьянок в зоопарке, которые целовали стекло, когда Дин с папой и мамой проходили мимо.

Десять лет. Как премия.

Папа ткнул пальцем в мороженое Сэмми и быстро коснулся маминого носа.

– Джон, – сказала она.

Если бы ты слышал, как он кричит...

***

Сэм вышел из ванной без четверти четыре. Он не произнес ни звука с тех пор, как выключил воду – ни единого звука. Будто его здесь и не было. Когда он вышел, его волосы уже высохли.

Дин увидел, как он сел на край ближайшей к ванной кровати и безучастно уставился в телевизор. Дин не включал его, экран был бледно-зеленым и пустым, и в нем отражалось лицо Сэма.

– Сэмми, – рискнул Дин.

Сэм сжал руки и положил их на колени.

– В машине есть чипсы и попить.

Наконец взгляд Сэма стал более осмысленным, и он посмотрел на Дина. Он перестал делать те странные движения ртом, из-за которых походил на рыбу. Его губы были закрыты. Его челюсти крепко сжаты. Он моргнул пару раз, потом вернулся к рассматриванию телевизора.

– Сэмми, – опять позвал Дин.

Сэм молча встал с кровати, прошел по ковру к двери, открыл ее и вышел. В одних трусах. Смутившись, Дин последовал за ним. Он остановился, одной рукой придерживая дверь открытой.

– Эй, – крикнул он. – А одежда?

– Здесь никого нет, – ответил Сэм.

Дин взглянул через стоянку на офис. Там горела лампа. Он мог разглядеть стойку или мальчика в футболке за ней.

На лице Сэма сменилось несколько выражений, но он так ничего и не сказал. Стоя около Импалы в трусах со скрещенными на груди руками и взъерошенными волосами, он выглядит по-идиотски, думал Дин. Постригся бы что ли.

– Ну же, старик, – сказал Дин.

Это заставило Сэма обернуться.

– И что будет теперь? – наконец спросил Сэм.

– Что? Спать.

– Нет, Дин. Что теперь?

- Я не знаю, Сэм. Черт, сейчас четыре часа утра.

Сэм ударил кулаком по крыше Импалы.

– Как ты мог... – он не договорил, но потом попытался еще раз: – Как?.. Я бы не...

А он – да. Да, он думал об этом. Он просто не хотел, чтобы... Дин перевел взгляд на фонари и мошек, кружащихся около них. «Она сказала, что мы даже не можем представить, - подумал он. - Мы даже не представляем, на что это похоже. Там, где он».

Может, я должен оставить его здесь?

Может, я должен уйти?

– Надо поспать, – пробормотал он.

Сэм покачал головой, но казалось, будто он отрицает нечто большее, чем то, что сказал сейчас Дин.

Поэтому Дин оставил его одного.

Когда Сэм наконец вернулся в номер, Дин притворился спящим.