Мисс Джиневре Молли Уизли
«Нора»
Девон
Англия


«Здравствуй, дорогая Джинни!

Не верится: вот, я сижу, как ни в чем не бывало скриплю пером по пергаменту. Все как обычно: мама внизу готовит обед, окно открыто, и внизу, на улице, играют дети, и телевизор соседи как всегда включили слишком громко. Все слишком обычно, и именно поэтому острее чувствуется то, что все изменилось.

У тебя нет такого подвешенного состояния? Не ступор, но что-то вроде? Знаешь, меня даже кошмары не мучают. Мне вообще не снятся сны. У меня нет паранойи: я не хожу, вцепившись в волшебную палочку. Но я готова ко всему. Вот в этом и заключается «подвешенность».

Родители очень переживают. Нет, они смертельно напуганы. Но они видят меня, мое лицо… и они не спорят. Мама только плачет и говорит: «Ты такая взрослая и еще такая маленькая».

Знаешь, я не чувствую себя крутой. Я себя не чувствую какой-то жутко особенной. Да, я горжусь тем, что сделала, тем, что мы сделали. Сделали все, что могли, и сделаем все, что сможем. Мы, наверное, с самого начала были обречены. Прости за пафос. Ты веришь в судьбу? Не в эти бредовые предсказания на рваных чайных пакетиках, которые пыталась втюхать нам бедная Трелони, а в настоящую, безжалостную судьбу, о которой в книжках пишут? Я начинаю.

Я очень жду, когда же наконец к вам приеду. Господи, неделя прошла, а я хочу обратно. Наверно, плохо так говорить. Я очень соскучилась по родителям. Я люблю их больше всех на свете. Я боюсь за них. Но я хочу к вам.

Ты писала, что смирилась с тем, что Билл женится на Флер. Я очень рада, что Билл поправляется. Так вот, ты переживала, не будет ли эта свадьба пиром во время чумы. Мерлин, нет! Любовь таковой быть не может. Любовь – спасение, это вызов «чуме»! Помнишь, что говорила твоя мама? Рассказывала, как во время первой войны часто совершались «скорые» браки… Так вот, я видела статистику: только 22% браков, заключенных в то время, закончились разводом. Эти браки прочнее стали. Их фундамент: любовь и презрение к смерти.

«Любовь и презрение к смерти»… Откуда у меня все это? Джинни, я соврала тебе выше, но теперь скажу. У меня не подвешенное состояние, нет. Я чувствую себя живой, как никогда. Ты понимаешь????

Мерлин, вот с этим чувством, наверное, люди и пируют… но не во время чумы, а во время войн. Чтобы потом, с этим же чувством, выйти к врагам, и стереть их с лица земли! Все чувства во мне до предела накалены! Жажда жизни, жажда борьбы, победы, любви… Еще недавно я плакала в подушку: так, чтобы никто не услышал. Я хотела, чтобы все это закончилось, черт! Я не понимала, почему я, в свои годы, в свои одиннадцать, двенадцать и далее… лет должна проходить через все это? Но я не могла трусить днем. А теперь я совсем не трушу.

Перечитала последний абзац. Ты заметила? Конечно, ты заметила. Я написала, произнесла слово «любовь» - и тут же отпрыгнула в сторону!

Помнишь, я советовала тебе жить своей жизнью, встречаться с другими парнями, чтобы перестать быть зависимой от невзаимных… тогда невзаимных чувств? Я ведь сама поступала так же, я заставляла Рона ревновать, он заставлял меня ревновать… но каким смешным все это казалось тогда, рядом с телом профессора Дамблдора, когда я плакала у Рона на плече…

Я такая смелая на бумаге. Я такая смелая, когда мы говорим с тобой об этом наедине. А на деле? Но мне так надоело, подружка. И ему – разве ему не надоело? Я хочу, чтобы все прояснилось, когда я приеду. Не знаю, как, но прояснилось.

Знаешь, мне раньше казалось, что Рон и Гарри всегда будут для меня братьями, я – их сестрой. Бред, бред… хотя такое случается, у моей мамы есть лучший друг, они с детства дружили, у них никогда ничего не было, кроме дружбы… по крайней мере, я так думаю. Я думала, так будет и у нас. Но с Гарри вышло, а с Роном – нет. Почти сразу нет, но мы ведь глупыми были. Мы не понимали сначала. Но мы всегда были готовы друг за друга умереть, я помню. Я знаю.

Я хочу мира, в котором мы будем рядом, В МИРЕ. Держа друг друга за руки. Смотря друг на друга. Изучая друг друга заново.

Спрячь это письмо подальше… или наоборот, как бы случайно, забудь на столе… Нет, лучше спрячь. Пусть все будет, как будет.

Ты не написала мне ни слова про себя и Гарри. Я не хочу на тебя давить, но милая, я всегда рада поговорить с тобой. Или ты хочешь подождать, когда я приеду? И когда приедет он? Когда мы снова будем все вместе?

Помню, когда я тебе призналась, что, да, я люблю Рона, ты секунду молчала, а потом засмеялась. Сказала – вот классно, родственницами будем.

Я сейчас улыбаюсь, вспоминая об этом, и плачу. Это хорошие слезы.

Мы же победим, Джинни. Мы победим.

Я крепко тебя обнимаю. И обними так же крепко всех-всех-всех. Я люблю вас.

Ждите нас с Глотиком через две недели. Хотя, за это срок, думаю, мы еще спишемся.

Искренне твоя подруга,

Гермиона Г.»