- Смотри, смотри, какая она! – Сириус подтащил Ремуса к кроватке, где лежала полугодовалая дочка Андромеды Тонкс. – Да ты только посмотри, красавица какая, Нимфадора наша! Родилась в полнолуние, кстати!
Ремус осторожно снял пальцы друга со своего рукава и уставился на девочку, родившуюся в самый неприятный для него день. Собственно, именно ради этой девочки они и приехали на пасхальные каникулы к Андромеде, любимой двоюродной сестре Сириуса (вероятно, любимой она была по причине их обоюдной ненависти к дому Блэков). Сириус звал всех друзей, но Джеймса позвали домой, а Петтигрю отказался ехать без Поттера. Таким образом, терпеть радостные возгласы новоиспеченного тринадцатилетнего дяди приходилось исключительно Ремусу.
Впрочем, его это не расстраивало, вовсе нет. Если учесть, что до Хогвартса вообще не было ни одного человека, готового эти радостные возгласы (и не очень радостные тоже) издавать рядом с ним, то Ремус просто был на седьмом небе от счастья, хотя и не особенно мог понять эмоции друга.
- Да-да, - ответил Люпин. – Очень красивая. Будет, когда вырастет.
- И сейчас красивая! – возмущенно возопил Сириус. – Смотри, смотри, у нее глаза синие какие!
- А когда мы только подошли, были зеленые, - тихо заметил Ремус. – Совсем-совсем зеленые, как трава.
Сириус возмущенно фыркнул, дескать, понимал бы ты чего, и ускакал на кухню к Андромеде. Ремус еще раз бросил взгляд на девочку - глаза были карие. Ему пришло на ум название «метаморф», но он решительно отогнал его в задние закоулки памяти. Девочка в кроватке еще раз мигнула своими карими глазами и вдруг улыбнулась незнакомому мальчику. От неожиданности Ремус тоже улыбнулся в ответ и все-таки нерешительно отошел подальше, а затем и вовсе ушел из комнаты за Сириусом.
А когда Андромеда укладывала Нимфадору спать, то глаза были – серые.