...

– …надо проверить, не случилось ли чего с Оливером Вудом на тренировке. А то мне кажется, что в Анджелину вселился его дух.

~~*~~

– Привет.

– Привет, - она ковыряет рыхлую землю носком ботинка, и Оливер удивляется – как он мог забыть, что она такая милая, когда смущена. – Спасибо, что пришел. Я не думала…

– Да нет проблем.

Сейчас еще жарко, бабье лето в самом разгаре, и разноцветные листья так не сочетаются с легкой одеждой горожан. Сейчас еще жарко, и капельки пота выступили на лбу Анджелины – так естественно и так непривычно. Девушки игроков другие – яркие, ухоженные… белые.

Он качает головой, отгоняя непрошенные мысли. И она качает головой, качает головой, словно бы в ответ чему-то своему, какому-то своему решению.

Воздух кажется густым от поднимающегося с прогретой земли жара. Кажется похожим на тонкое стекло, тонкую стеклянную преграду, возведенную между ними.

– Я не справлюсь, Оливер, - наконец, решается она. Быстрый взгляд вверх, на него, и Анджелина снова опускает глаза. Она смущена. Стесняется своей слабости.

– Справишься, - возражает он. – Я же справлялся.

– Но ты – это ты. Я так не могу.

Наверное, сейчас нужно было что-то сделать. Что-то сказать, а, может, просто подойти ближе. Положить ей руку на плечо – дружески. Или обнять – тоже дружески. Но Оливер не сделал ничего.

Листья кленов – красные и бардовые. Листья берез – желтые. Разноцветный ковер опавших листьев шуршит под ногами. Осень – это красиво. Красиво и грустно.

Солнечные блики играют на темных волосах Анджелины. Белое на черном – как извечное противостояние света и тьмы.

– Ты справишься – я верю в тебя.

Она улыбается.

~~*~~

Потом были письма – небольшие кусочки пергамента, привязанные к лапкам сов. Ее письма – написанные торопливым, размашистым почерком, изобилующие кляксами и зачеркиваниями. Эмоциональные и, в то же время, отчужденные.

И его письма – аккуратные и по-своему изящные. И куда более отчужденные, чем ее. Не потому, что Оливеру не нравилась переписка, и не потому, что он на самом деле ничего не чувствовал, просто это были письма. Листочки пергамента, и самые обыкновенные слова.

Она рассказывала об Амбридж. Он рассказывал о своем тренере. Она писала, что в школе все хорошо, и даже Амбридж вполне можно терпеть. Он отвечал, что состоять в команде – большая честь для него, и умалчивал, что второй состав, запасной игрок и все остальное задевает его куда больше, чем следовало бы.

Как-то ему написала Кэти и рассказала, что Амбридж доводит Анджелину до слез. Оливер просто пожал плечами – он не верил, что Анджелина, сильная и стойкая Анджелина, может плакать.

~~*~~

Он заметил ее еще первокурсницей – она была такой подвижной и гибкой, что ее сложно было не заметить. Оливер умел выделять главное – и ее характер, и телосложение идеально подходили для квиддича. Он заметил это сразу.

И обратил на нее внимание только потому.

Они были вратарем и охотником, капитаном и игроком, а теперь он ушел, и капитан – она.

Вечером, когда всем, о чем только оставалось мечтать после утомительной тренировки, оставался лишь сон, Оливер ложился на узкий диванчик в съемной квартире и, закрывая глаза, представлял себе ее в капитанской мантии. Красное и золотое – их едва ли можно назвать ее цветами.

~~*~~

Она не написала ему, когда они выиграли первый матч. Не написала потому, что победа не принесла им счастья – наоборот, одни потери.

Он читал крошечную заметку о том, что же на самом деле произошло в спортивном обозревателе. Редактор не счел эту новость важной, и Оливер даже не обратил бы на нее внимания, если бы случайно не зацепился взглядом за ее имя.

«Сомнительный выбор капитана Анджелины Джонсон»

Неблагонадежные игроки, свободомыслие, демонстративное неподчинение.

Он хотел написать ей сам, но не нашел нужных слов.

~~*~~

– Привет.

Она поднимает голову от листка пергамента со странными схемами и диаграммами. В Трех Метлах шумно – студенты наслаждаются днем свободы, а она сидит одна, в стороне ото всех. И что-то рисует.

– Привет. Не ожидала тебя здесь увидеть, - тень улыбки проскальзывает по ее губам. А под глазами у нее – темные круги. Оливер глубоко вздыхает и пытается выбросить из головы все лишнее.

Он и сам не ожидал здесь оказаться. Просто что-то, какое-то незнакомое, новое чувство оказалось сильнее него. И вот – он здесь.

– У меня тренировка здесь, поблизости. Удачное совпадение, а? – и он наиграно улыбается. Сам не зная, почему солгал.

~~*~~

Идет снег – белый и пушистый. Идет снег, и сейчас холодно. От холода у него стучат зубы, а у нее побелел кончик носа. Но они стоят возле ограды Визжащей хижины, и Оливеру не хочется уходить. Да и ей, наверное, тоже, иначе она бы уже давно ушла.

– Анджелина…, - она оборачивается. Темнеет, и ее красный с золотом шарф уже не так выделяется на фоне белого снега. – С кем ты ходила на прошлогодний Святочный Бал? Я… читал в газетах, но твоего имени там не было и я…

Она улыбается. Накрывает его руку своей рукой в белой шерстяной перчатке.

– С Фредом.

Ее рука кажется такой маленькой по сравнению с его.

– Вы…, - Оливер не решается закончить вопрос.

– Друзья, - пожимает плечами Анджелина.

Темнеет, и в небе загораются первые звезды. Высоко и далеко, на сумеречном куполе небесного свода. Одна звездочка движется, падает, и надо бы загадать желание, но ничего в голову не приходит. Только одна мысль – пусть это мгновение длится вечно.

– Как хорошо получилось, что у тебя тренировка где-то поблизости, - говорит она. Тихо говорит, будто делится секретом.

Сейчас, наверное, нужно было сказать правду. Но Оливер ничего не сказал.

~~*~~

А потом опять были письма. О квиддиче, и ни о чем другом. О схемах и планах, о тренерах и тренировках. Она спрашивала совета, он его давал.

Иногда, вечерами, Оливер пытался читать ее письма между строк. Только вот между строк были один пробелы.

~~*~~

В спортивном обозревателе он прочитал, что сборная Гриффиндора выиграла кубок у Слизерина.

С фотографии ему широко улыбался Рон Уизли.

Имя Анджелины Джонсон в статье вообще не упоминалось.

~~*~~

Лето, и выпускные экзамены давно уже позади. Лето, и яркая, сочная трава под ногами так и манит прилечь, растянуться под ласковым солнцем.

На ней белая майка и спортивные брюки. Белый идет ей куда больше, чем красный или желтый. Она улыбается.

– Я еще не поздравил тебя с победой, - говорит он. – Я верил, что у тебя все получится.

– Благодаря тебе. Ты помогал мне советами, - качает головой она.

Заманчивая зелень лужайки так и притягивает взгляд. И, когда они растягиваются на газоне, им уже все равно, что подумает стоящий неподалеку полисмен. В кармане всегда есть волшебная палочка, а в голове – заклинание невидимости.

Он рад ее видеть. И, наверное, ему стоит сказать ей об этом прямо сейчас.

~~*~~

Вторая война начинается. Вы-знаете-кто вернулся. Министр Скримджер вводит новую политику безопасности.

Броские заголовки везде, даже в спортивном обозревателе. Загонщик его команды недавно попал в больницу, оказавшись не в то время и не в том месте.

Страх и ужас – липкая паутина, окутавшая волшебный мир. И давно забытое слово – война.

Он давно уже не капитан. И она тоже.

Каждое утро он просматривает колонку погибших в «Пророке». И Оливер никогда не признается в это даже самому себе, но он смертельно боится увидеть там имя. Ее имя. А.Джонсон.

~~*~~

– Привет.

– Спасибо, что пришла.

– Да не за что. Я рада… видеть тебя. Все так изменилось.

Он видел ее фотографии в газетах. Она недавно спасла кого-то от смерти, чуть ли не чудом. Да нет, почему же чуть ли? Именно чудом.

«Анджелина Джонсон, подающий надежды стажер госпиталя Святого Мунго»

Она больше не капитан. Да и он тоже, только вот он еще мечтает как-нибудь им стать, а она давно избавилась от детских иллюзий.

Она привыкла жить в реальном мире. И ему отчаянно нужен кто-то, кто-то вроде нее, чтобы он тоже мог жить. Жить здесь и сейчас.

И он, наконец, говорит ей об этом.

...

end

...