Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и смотрел на тело своего поверженного врага. Какое-то мгновение вокруг царила тишина, оглушительно звеневшая в ушах. А потом Главный зал взорвался шумом и криками, все кинулись к Гарри, обступили его, оттеснив от трупа, принялись обнимать и громогласно поздравлять с победой. К нему тянулись руки, норовившие хоть легонько коснуться, друзья обнимали и целовали его в щеки, его трепали и трясли как тряпичную куклу. Гарри же стоял оглушенный и усталый, мало что понимающий в происходящем.

Кто-то отвел его в сторону, усадил на скамейку у стены и сунул в руку кружку с горячим чаем. Гарри безвольно глотнул и обжег небо. Кружка выпала из рук, и ее содержимое расплескалось по залитому солнечным светом каменному полу. Руки дрожали, Гарри бил озноб. Кто-то накинул ему на плечи плед и вновь всучил кружку, теперь уже чуть холоднее.

Гарри заметил, что все еще судорожно сжимает в руке две волшебные палочки. Костяшки пальцев побелели, с такой силой он вцепился в древесину. Он удивленно глядел на свою руку и понял, что забыл, как разжать кулак. Просто разучился…

Кто-то с энтузиазмом похлопал Гарри по плечу. Какая-то ведьма повисла у него на шее и тут же пропала, оставив после себя лишь легкий аромат духов. Они радовались победе. Волан-де-Морт мертв. Война окончена. «Сейчас я почувствую счастье», – подумалось Гарри, но он ничего не почувствовал. Только рука до боли сжимала две палочки, а в другой остывал чай.

Кто-то вновь обнял его, что-то бормоча и касаясь влажными от слез щеками, а когда его отпустили, Гарри увидел Молли Уизли.

Она сидела совсем близко, прижимая что-то к груди. Вокруг нее застыли остальные члены семьи Уизли. Сгрудившись вокруг сидевшей матери, они напоминали куст с оранжевыми цветами. Гарри не сразу разглядел, что же именно миссис Уизли прижимала к груди. А потом он услышал ее плач. Молли Уизли выла, прижимая к себе рыжую голову, покоившегося на ее коленях тела.

И Гарри вспомнил. Он вспомнил, что Фред погиб. Он услышал горестный плач вокруг себя, увидел лужи крови под ногами, лежавших у стены покойников и рыдавших рядом с ними родных и друзей. Он увидел тела Ремуса и Тонкс, Колина Криви и еще пятидесяти человек, отдавших свои жизни в этой битве. Он вспомнил своих родителей, Дамблдора, Сириуса, Грюма, Снейпа, Теда Тонкса и Батильду Бэгшот. Он вспомнил родителей Невилла, которых постигла куда более страшная участь, чем смерть. Невилл стоял сейчас с мечом Годрика Гриффиндора в руках посреди зала и выглядел ошеломленным. Гарри вспомнил Добби и свою сову Буклю. Он вспомнил всех тех, чьи имена он даже не знал и кто не дожил до этого момента. И вместо счастья Гарри ощутил невыразимую боль.

– Гарри? – Гермиона положила руку ему на плечо и с тревогой всматривалась в его резко побледневшее лицо.

– Меня сейчас стошнит, – выдавил Гарри и кинулся к выходу из Главного зала, расталкивая собравшихся магов и домовых эльфов. В коридоре его вывернуло наизнанку прямо в засыхавшую кровавую лужицу. И только после этого он, наконец, почувствовал облегчение. Всё было позади, пророчество исполнилось, Темный Лорд канул в небытие, и можно было жить дальше. Тем, кому посчастливилось дожить до этого дня.

– Гарри? – Гермиона опять оказалась рядом.

– Я в порядке, – отозвался он, вытирая рот кулаком с зажатыми в нем волшебными палочками.

– Выглядишь ты ужасно, – наморщив лоб, заметила Гермиона. – Тебе надо выспаться.

Гарри кивнул, устало прикрыл глаза и прислонился лбом к прохладной каменной стене. Выспаться и правда не помешало бы.

– Пойдем, отведу тебе в больничное крыло, – предложила Гермиона. – Приляжешь.

– Угу, – Гарри не двинулся с места и не открыл глаза, но не стал сопротивляться, когда Гермиона со вздохом обняла его за плечи и фактически оттащила от стены. Споткнувшись обо что-то, он распахнул глаза и увидел чей-то потерянный башмак.

Гарри замер, когда мимо прошли два мракоборца с трупом Волан-де-Морта, то есть, Тома Риддла. Очевидно, его решили перенести в другое помещение, чтобы не лежал рядом с телами остальных погибших.

– Столько смертей, – глядя на прикрытые простыней останки Темного Лорда, проговорил Гарри. Гермиона мрачно кивнула.

– Но теперь всё закончилось, – улыбнулась она.

– Но никого из них не вернуть, – тихо прошептал Гарри. – Из-за него погибли сотни, тысячи. Из-за него погибли мои друзья и близкие. И что? Что ему дали эти смерти? Ничего. Он мертв. Они мертвы.

– Гарри, но больше же никто не умрет по его вине, – Гермиона шмыгнула носом. – Это уже победа.

– Скажи это им, – Гарри горестно махнул рукой в сторону Главного зала, где лежали тела убитых. – Я видел призраки моих родителей. Сириуса. Дамблдора. – бесцветным голосом продолжил он. – Он их убил! – Гарри с ненавистью посмотрел вслед мракоборцам, унесшим труп Тома Риддла. Он до сих пор его ненавидел.

– Гарри, ты устал, ты измучен, – прошептала Гермиона. – Тебе надо просто отдохнуть.

Гарри высвободился из ее объятия и посмотрел на девушку. Гермиона тоже выглядела уставшей, под глазами пролегли темные круги, на подбородке красовался свежий порез, каштановые волосы были более растрепаны, чем обычно. Левый рукав мантии был оторван, на груди виднелось большое кровавое пятно. Благо, кровь, очевидно, не принадлежала Гермионе. Глядя на подругу, Гарри вдруг рассмеялся. Истеричный, нездоровый смех душил его, не давая вдохнуть. Он нарастал где-то в животе, безумием поднимался к горлу и вдруг превратился в отрывистые рыдания.

Сквозь слезы Гарри увидел, что Гермиона пораженно смотрела на него и беспомощно всхлипывала.

– Отдохнем, и все станет хорошо, – уверил ее Гарри. Она смотрела на него как на сумасшедшего и кивала.

В больничное крыло он не пошел, вместо этого нашел кабинет, в котором положили останки Волан-де-Морта, и уселся у двери, будто бы собираясь сторожить пленного. В его воспаленном мозгу даже возникла такая мысль: если не глядеть за ним, Темный Лорд непременно сбежит, и тогда начинай эту свистопляску с начала. Может, лучше всего сжечь труп? Чтобы уж точно не восстал из мертвых? Чтобы уж наверняка? Гарри решил поговорить об этом с МакГонагалл. Пока же он просто сидел у двери и смотрел на прикрытого простыней Тома Риддла. Жалкая кучка костей и кожи. Из-за этой нелепости поднимался такой шум? Из-за этой ничтожной мелкой твари погибло столько достойных людей?

– Нелепо. Нелепо. Нелепо.

– Жизнь сама по себе нелепа, – отозвался чей-то голос.

Гарри вздрогнул и направил обе волшебные палочки на труп Волан-де-Морта под простыней. Однако голос исходил не оттуда, а справа от парня. Гарри опасливо повернул голову. Из стены выплыла полупрозрачная фигура Кровавого Барона. Призрак поглядел на него и отвернулся.

– Нелепа и несуразна. Несуразна и нелепа, – продолжил Барон. – Впрочем, смерть в этом смысле ничуть не лучше.

Гарри опустил палочки.

– Что ты тут сидишь наедине с трупом, ребенок? – потребовал ответа призрак. – Ты пришел надругаться над телом поверженного врага? Расчленить его и скормить собакам? Боюсь, ни собаки, ни иные дикие твари на такое насквозь пропитанное черной магией мясо не позарятся. Может разве что гарпии, но где сейчас найдешь стоящую гарпию?

Гарри молчал.

– Ты бы лучше пошел к живым, – посоветовал Кровавый Барон. – Они празднуют победу и оплакивают своих.

– Не могу, – покачал головой Гарри.

– Почему, ребенок? – удивился Барон. – Ты герой. Ты победитель. Ты должен ликовать.

– Я его ненавижу, – признал Гарри. – До сих пор. Он уничтожил всё, что было мне дорого. Он лишил меня счастливого детства, родителей и друзей. Он перековеркал всю мою судьбу. И его смерть ничего не исправила. Я всё равно его ненавижу. И всё так же один.

– Зато он мертв, а ты жив, – пренебрежительно фыркнул призрак. – Уже повод для ликования.

– Да, но то горе, что он принес! – взвыл Гарри, переместив взгляд воспаленных глаз обратно на останки Темного Лорда. – Разве его смерть искупила это горе? Разве кому-то стало легче? Разве кто-то воскрес? Нет! Всё было напрасно! Сегодня погибло пятьдесят человек! Сегодня погибли мои друзья!

– Надо было раньше действовать, – вновь фыркнул Кровавый Барон. – Живые всегда сетуют, когда уже слишком поздно. Нет, чтобы просто делать всё вовремя.

Гарри пораженно уставился на Барона.

– Я всё делал вовремя… Когда мог…

– Не убивайся так, ребенок, – нетерпеливо вздохнул призрак. – Никто тебя ни в чем не упрекает.

Но Гарри не слушал его, он лихорадочно соображал, где и когда допустил оплошность. Что он упустил? Как он мог предотвратить эти смерти? Ему вспомнилось, как на третьем курсе они с Гермионой спасали гиппогрифа и Сириуса. Как они вернулись в прошлое… Ну да… Конечно… Гарри чуть не расхохотался.

– И что ты хохочешь, ребенок? – неодобрительно спросил Кровавый Барон. – С ума сходишь, да?

Значит, он все-таки рассмеялся. Да и как тут было не смеяться, когда всё вдруг стало так ясно! Так понятно, так просто! Можно было спасти всех! Всех! Нужно было всего лишь вовремя убить Тома Риддла. Не сегодня, когда он уже совершил все свои злодеяния, а намного раньше, до того, как он убьет впервые.

– Да! – окрыленный этой идей, воскликнул Гарри. Голос его прозвучал хрипло и надрывисто.

– Герой называется, – осуждающе проворчал Кровавый Барон и скрылся в стене.

Задумчиво барабаня волшебными палочками по полу, Гарри не заметил исчезновения призрака. Его мысли занимали хроновороты. Сколько раз нужно было повернуть пружину, чтобы очутиться… Хм, где? В маггловском приюте? Или еще раньше?

Старшая волшебная палочка выбивала искры на каменном полу. Магия невидимыми нитями струилась от одной палочки ко второй и окутывала юного волшебника. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как вокруг него уплотнилось магическое поле. Никто не успел ему сказать, что Дары Смерти действуют иначе, чем обычные магические артефакты. Гарри не знал, что Старшая Палочка, да еще и с поддержкой второй волшебной палочки реагировала на его путаные мысли и желания, и что не стоило так легкомысленно постукивать ею, как он сейчас делал.

Гарри как раз решил, что семи сотен раз будет вполне достаточно, чтобы очутится в нужном времени, когда обнаружил, что уже не сидел больше в комнате с трупом Волан-де-Морте.

Помещение было маленькое и почти пустое; здесь стояли старый гардероб и железная кровать, застеленная серым одеялом. На ней, вытянув ноги, сидел мальчик с книгой в руках. Гарри удивленно моргнул. Мальчик лет семи был погружен в чтение. Обычный на вид парнишка, худой и бледный, с жидкими русыми волосами.

Гарри оглядел комнату, она напомнила ему тот чулан у Дурслей, в котором он провел годы своего детства; та же унылая атмосфера заброшенности и забвения. В такие помещения складывают старый никому не нужный хлам, желая убрать его с глаз долой и не вспоминать больше. Но было тут и что-то другое, знакомое. Гарри пригляделся и пораженно понял, что уже видел эту комнату. Он был здесь. Не на самом деле, а в чужих воспоминаниях. Эту комнату он видел в омуте памяти Дамблдора. Сиротский приют. Тогда получается, что этот ребенок…

– Том? – Гарри сделал шаг вперед. Мальчик опустил книжку и подозрительно воззрился на него. На подбородке ребенка красовалась свежая ссадина. Карие глаза смотрели насторожено.

– Вы кто? – спросил он. – Как вы сюда попали?

– Том? – повторил Гарри, пораженно уставившись на ребенка. – Ты Том Риддл?

Мальчик не ответил. Он явно ожидал, что первым на его вопрос ответит неожиданный посетитель. Закрыв книгу, он отложил ее на кровать и не сводил с гостя внимательного, чуть любопытного взгляда. Он не выказывал испуга, только осторожность. Быть может, ему было больше семи. По росту ему можно было дать лет семь, но, судя по выражению лица и поведению, он мог быть и на несколько лет старше.

– Я… – Гарри запнулся. «Я Гарри Поттер. Я тот, чью жизнь ты уничтожил, и за это я тебя убил». Вряд ли такое сообщение уместно. – Я оказался тут… – Он опять умолк. «Провалившись сквозь время»? Или, быть может, это сон? Или… Гарри понятия не имел, что произошло. Вот он сидел в Хогвартсе и предавался мрачным мыслям, и в следующее мгновение он очутился в сиротском приюте в далеком прошлом. От такого голова шла кругом.

– Ты придурок, да? – спокойно спросил Том Риддл, когда молчание затянулось. Гарри непонимающе нахмурился, но тут же понял, что, на самом деле, должен производит впечатление умственно отсталого подростка, не понимающего, ни где он находится, ни почему. Даже неспособного назвать собственное имя.

«Я Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил. Ты не смог меня убить, хоть и старался не раз. Я победил тебя. Я – твой рок». Гарри не мог отвести взгляда с детского лица своего врага. Он смотрел на него и поражался тому, что видит. В чертах Тома Риддла не было ничего зловещего. В его глазах не горело адское пламя. Его губы не кривила презрительная усмешка. Ничто не говорило о ненависти, которую он взрастит в своем сердце. Ничто не указывало на те злодеяния, что он совершит в будущем.

«Я пришел, чтобы…» Для чего он здесь? Чтобы остановить Волан-де-Морта, как он мечтал? Чтобы убить змея в колыбели? Спасти тысячи жизней ценой одной единственной? Спасти себя, убив этого ребенка?

– Я тебя не знаю, – заявил Том Риддл. – Ты посторонний. И одет странно.

Гарри промолчал. Он не слышал ничего, слишком погруженный в собственные мысли. Спасти себя, свою судьбу, убив ребенка, который, как он знал, принесет столько боли и страданий. Спасти всех, убив этого ребенка.

Перед глазами всплыло пророчество в отделе тайн министерства магии. Зловещее пророчество о том, что не будет ни одному из них покоя, покуда живы они оба. А, убив сейчас этого мальчика, он бы так легко, так просто, так заблаговременно решил проблему! Это же правильно! Гарри поднял руку с палочкой. Два слова. Одна зеленая вспышка и будущее изменится. К лучшему. Навсегда. Счастье для всех. Жизнь для всех. Ценой одного лишь ребенка. Ценой одного будущего негодяя. Всё так просто.

Том Риддл нахмурился.

– Это что значит? – подозрительно спросил он, но не сделал даже попытки спрятаться или убежать. Том не боялся этого странно одетого психа с его прутиком. Он смотрел на него с умеренным любопытством, как на некого циркового урода.

– Авада… – охриплым от волнения голосом начал Гарри, но тут голос отказал ему, и он умолк. Шрам на лбу зачесался. Привычным движением он поднял руку и прикоснулся к похожей на молнию отметине. Шрам был холодным и зудел. Гарри подумал о том, как получил этот шрам. Он был с ним всю его жизнь. С того самого рокового дня, когда Волан-де-Морт пытался убить его в колыбели, стараясь предотвратить пророчество.

Гарри пораженно взглянул на свою дрожавшую руку с волшебной палочкой, указывавшей в мальчика, сидевшего на койке. Том внимательно следил за ним. Гарри потрясенно опустил руку. Мерлин, что же он делает?! Он собирался поступить точно так же, как поступил Волан-де-Морт. Убить врага в колыбели…

Нет, не так же. Он не ради себя! Он ради других! Ради родителей! Ради Сириуса! Дамблдора! Фреда! Ради всех! Он…

Он не мог. С болезненной ясностью Гарри вдруг понял, что не мог его убить. Он стал бы точно таким же. Какие бы благие намерения его не вели.

Гарри почувствовал, что плачет, и рассмеялся. Истерически и безо всякого веселья. Том смотрел на него, как на сумасшедшего. Гарри при виде его лица расхохотался еще громче. Слезы жгли глаза и текли по щекам. Гарри отвернулся от мальчика, с которым у него было столько общего, и вышел из комнаты.

В холле приюта он чуть было не встретился с молодым профессором Дамблдором, но по счастливой случайности он вовремя отвернулся и выскользнул на улицу. Гарри с мокрым от слез лицом и ноющей болью в груди бежал по булыжной мостовой чужого для себя времени, не разбирая ни дороги, ни направления.

Они все умрут. Все умрут. Он ничего не сделал. Он ничего не смог изменить. Он…

– Гарри? Гарри, ты куда?

Резко остановившись, Гарри удивленно повернулся на голос. Перед ним стояла Гермиона с кровоточащей ссадиной на подбородке. Она выглядела очень усталой. Он оглянулся. Он бежал по коридору Хогвартса. Вокруг виднелись следы недавней битвы. Гарри бессильно прислонился к стене и закрыл глаза.

– МакГонагалл послала меня за Старшей Палочкой, – сказала Гермиона. – Я шла тебя искать, а ты бежишь куда-то. Куда ты бежал?

Гарри почувствовал ее руку на своем плече, но глаза не открыл.

– Гарри? – с тревогой спросила Гермиона.

– Я ничего не сделал. Ничего не изменил, – еле слышно прошептал он.

– Ты победил Волан-де-Морта! – горячо возразила Гермиона. – Как ты можешь говорить, что ничего не сделал?

– Он всегда со мной, – прошептал Гарри, касаясь шрама. – Мы с ним связаны. Мы с ним похожи. Мне придется жить с этим.

– Ох, Гарри, – выдохнула Гермиона. – Ты устал. Вот отдохнешь, и всё будет хорошо.

Гарри промолчал. Он почувствовал, как девушка вынимает из его руки волшебные палочки. Спиной он чувствовал твердую поверхность стены. Он чувствовал запах паленного дерева и крови. Но всё это не имело никакого значения.

Он знал, что война окончена. Он знал, что война окончена для всех. Кроме него самого. Война навсегда останется в нем. Так же как всегда перед глазами будут стоять лица погибших друзей. И лицо маленького мальчика, которого он не убил. Мальчика, чья судьба так похожа на его собственную. И чью судьбу он мог бы повторить, если бы убил его. Почему-то Гарри был уверен, что, убив семилетнего Тома Риддла, он стал бы таким же чудовищем, каким стал взрослый Волан-де-Морт. Такова цена.