…

Эта история стара, как мир. Я слышал ее не только на Меловых холмах, но и среди деревьев, там, где растут Дуб, Терновник и Ясень.
Р. Киплинг "Нож и меловые холмы"

…

Высоко-высоко над белым шумом морского прибоя, на вершине одинокой горы, за пределами городской стены, стоял маленький дом, в котором огонь горел и днем, и ночью. Из года в год влажный ветер побережья приносил к огню звенящее эхо великих побед. Корабли, лишь однажды показавшиеся в порту, возвращались в свои неведомые страны или навсегда исчезали в волнующейся синеве, а деревянные башмаки горожан все так же вытаптывали траву на склонах горы.

В доме этом жил страшный колдун, силой своих заклинаний подчинявший холодное железо для служения людям. Бородатый титан, по воле которого трудолюбивые форниты раздували огонь в мехах; и удары молота которого отзывались небесным громом и извержениями вулканов.

Именно поэтому его дом стоял за городской стеной. И по той же самой причине именно к нему десять лет назад привели мальчишку, на шее которого не было распятия, зато висел зловещий медальон. Мальчишка этот был сиротой, и молодой лейтенант, приведший его в дом кузнеца – вы ведь догадались, что страшным колдуном в кожаном фартуке был кузнец, правда? – сказал, что ребенок был подобран в море командой его корабля.

Кузнец усмехнулся и спросил, хочет ли сирота научиться ковать серпы и подковы. Мальчик ответил, что только тот, кто создает оружие, достоин называться мастером.

…

Удар. Слой первый: узкая полоска стали – для гибкости и остроты.

Ученик кузнеца раскладывал по местам инструменты и металлический лом. В открытое окно доносился шум другого, воинственного мира – свист шпаг и перезвон литавр. На поддуве большего из мехов сидели, свесив ножки, форниты; в их шерсти запутались рыжие искорки.

Удар. Слой второй: тончайшая оболочка храбрости и благородства.

- Чем станет этот камень, в конце концов зависит только от тебя, - бормотал старый кузнец, расплющивая молотом кусок красноватой, зернистой руды. Ученик брал щипцы и скидывал с наковальни раскаленные осколки. – Настоящему мастеру одинаково легко дается и смертоносный клинок, и детская погремушка… Надеюсь… этим будут резать хлеб.

Ученик опускал в бочку заготовку кухонного ножа без рукоятки, и над поверхностью воды поднимались легкие струйки пара.

Удар. Слой третий: сила и твердость.

Когда они оба были маленькими детьми, в лязге скобяных поделок, висевших на заборе в ожидании своих хозяев, дочке губернатора слышался волнующий перезвон рыцарского оружия. Непривычно прямые косы, сделанные кузнецом для крестьян окрестных деревень, напоминали ей турецкие сабли.

А если ученик кузнеца хотел показать ей форнитов, они молча опускали свои маленькие мохнатые головы; и, повернувшись к горнилу, дочка губернатора видела там лишь рыжие искорки.

Удар. Слой четвертый: стойкая броня, которую можно затачивать бесчисленное количество раз.

Старый кузнец все-таки научил своего ученика создавать оружие, то и дело откладывая на потом уроки попроще и поскучнее. Потому серпы и подковы, которые тот ковал, получались весьма скверными, хоть и создавались при помощи все тех же магических элементов – жаркого пота и перезвона несуществующего оружия.

Кузнец не переставал ворчать, что настоящему мастеру одинаково легко…

- Да помню я, помню, - подхватывал ученик. - …И даже сам бог Тор не считал зазорным выковать своим Молотом ошейник для раба или охотничий нож.

Кузнец качал головой: ну как можно быть таким несерьезным? Ведь это все – нужные вещи…

Удар. Слой пятый: изящная филигрань, совершеннее совершенства.

Вот и все, работа завершена. Не один день и не одну ночь трудился ученик кузнеца над этой шпагой, и успел в срок. Завтра. Завтра день Тора.

Удачный день, чтобы вручить молодому командору новое оружие.

…

Удар. Волна забросила в раскрытую раковину жемчужницы песчинку.

Внезапно дочка губернатора закрыла поллица книгой и посмотрела на дверь испуганным взглядом поверх страниц. В комнату ворвался усатый разбойник… нет, пират с серьгой в ухе… и остановился на пороге. Увидев сжавшуюся от ужаса девушку, он выхватил из-за пояса длинный кривой кинжал и бросился к ней.

- Пиратский Кодекс! – воскликнула дочка губернатора, и пират прямо в прыжке согнул ноги, упал на одно колено и схватился за сердце, глядя на нее восторженными глазами. Она медленно потянула книгу вниз и открыла лицо.

Да, если завтра в ее комнату ворвется морской разбойник, все так и будет. Дочка губернатора скажет магические слова, подсмотренные ею в одном авантюрном романе, и все пираты мира будут у ее ног.

Удар. Песчинка больно ранила мягкое тело, и створки раковины закрылись.

- Я смогу полюбить только человека честного и благородного, - делилась дочка губернатора с горничной, когда та помогала ей готовиться ко сну: смачивала волосы в разбавленном сладком пиве и накручивала их на папильотки. – Он всегда будет носить самую элегантную одежду, а кожа его будет такая чистая, что не будет нужды пользоваться белилами. Еще – он никогда не будет говорить с набитым ртом. Вообще, он будет говорить очень редко, и обязательно что-нибудь очень умное и интересное. И от него всегда будет хорошо пахнуть.

Удар. Нож ныряльщика отсек жемчужницу от скалы, на которой она жила.

- Барышня, да ведь такого-то болвана легко любить, - засмеялась горничная, и дочка губернатора сердито погрозила ей веером-мухобойкой. Местные дамы пользовались такими веерами, чтобы отмахиваться от ос и москитов, привлеченных резким запахом их причесок.

Прогнав горничную, дочка губернатора сама разожгла камин и подошла к зеркалу. Полюбуйтесь на нашу дамосель в теплом рыжеватом свете домашних свечей: половина волос плотно накручена на папильотки, которые торчат, как маленькие рожки, а половина – свисает и липнет к плечам; щеки обветрены во время прогулок по побережью – и глаз почти не видно из-за этого пылающего румянца. На подоле длинной ночной сорочки прожжена дыра – и костлявая коленка испачкана в саже.

Идеальная пара для безупречного героя авантюрного романа.

Удар. Камнем по перламутру.

Ныряльщик раскрыл раковину и увидел, что поиски его были не напрасны: жемчужина внутри была красивой формы, а соли этого моря придали перламутру темный оттенок, резко повышающий ее цену.

Не один долгий год трудилась жемчужница над своим сокровищем, и сегодня пришел ее срок. Пустые створки с останками мягкого тела упали в песок.

А Черная Жемчужина завтра найдет своего хозяина.

…

Удар. В небе над выходом из бухты столкнулись две грозовые тучи.

Бессонница снова привела молодого командора на крепостную стену. Как ни пытался он скрыться от утробного стука кузнечного молота, доносившегося с одинокой горы, этот звук настигал его и здесь.

Не то чтобы командор страдал от него, но звук этот неизбежно напоминал о некоем лишении в его жизни. Он с большим бы удовольствием прислушивался к частому стуку столярных молотков на верфях… но в этом городе не было верфей.

А молодой командор так мечтал о собственном корабле.

Удар. Прежде чем пронзить водную поверхность, молния с треском разорвала клубящуюся чернотой тучу.

Из разрыва высыпался дождь. Две бушующие стихии связали друг друга тонкой белесой паутиной, нити которой были видны командору даже отсюда, с нависающего над гаванью неопрятного парапета.

Командор крепко прижимал рукой мятую треуголку, и порывы ветра трепали полы его мундира. Он чувствовал, как крошится и раздвигается под его ногами старая каменная кладка, но до настоящего обрушения было еще ой как далеко.

В этот миг командору казалось, что нет ничего страшнее и заманчивее, чем вторгнуться в ту белесую пелену, стоя на мостике собственного корабля; пройти сквозь нее, собрав все оттенки падающей с неба воды – и увидеть наконец-то меловые холмы во влажной туманной дымке.

Удар. Раскат грома пробил воздух каскадом коротких резонирующих залпов.

Как и все моряки, командор был крайне суеверен. Он верил в "Летучего голландца", в змея кракена и в то, что говорить о чем бы то ни было – последнее – плохая примета. Он верил, что народ меловых холмов по-прежнему живет на старом месте, и что каждый год в троицын день королева фей устраивает бал для своего супруга.

Единственная примета – низкая, пресная, мелководная – в которую командор отказывался верить – это убеждение некоторых людей, будто спасая кого-то из воды, они отнимают у стихии ее добычу, и тем самым навлекают на себя ее гнев. В море таким обычаям не место.

Удар. Молот в руке небесного кузнеца пел и смеялся.

Молодой командор приветствовал грозу, будто сам бог Тор явился сюда, чтобы поздравить его с назначением. Пожалуй, Тору он мог бы признаться, что ему в тягость приторная дурманящая магия этих морей, и он мечтает возвращаться со службы к тому берегу, на котором родился и вырос. В прохладную гавань, где на каждом шагу слышен стук молотков клепальщиков с верфей и пахнет можжевеловой водкой. Где рождаются сказки о холодном железе и меловых холмах.

Не одну сотню лет трудился народ над этими сказками. Командор не знал, почему он внезапно заскучал по ним, и не ждал от наступающего дня ничего особенного – половина пути к мечте уже была пройдена.

А завтра день Тора.

Просто четверг.

…

Конец.