В сердце, внутри, на поверхности... - холод.

~~~*~~~

Холод наступает.

Холод наступил ещё с детства, когда уже не стало доченьки Сары: больше некому было называть её так. (Сара, Сара Танкреди - дочь отца.)

И теперь холодно. Всегда.

Кожа её со временем бледнела, выцветала, стала почти прозрачной. Толстые, тонкие вены, как в анатомическом справочнике, манили сине-зелёными, сизоватыми иллюстрациями, въевшимися в живую материю. Она ненавидела их, ненавидела и свой ненормальный, больной интерес разглядывать просвечивающую кожу. Иногда Сара водила неровно обкусанными ногтями вдоль этих соблазнительных полосок. И приходилось долго ждать, чтобы красные, воспалённые следы совсем исчезли.

Холод поражает.

А потом, с годами, начали замерзать руки. Дыхание почему-то никогда не согревало ледяные ладони. Сара часто замечала, что они дрожали.

- Ладно.

Всего лишь одно слово отпускалось постоянно ожидаемой дрожи. Одно смиренное слово и болезненное лицо мученицы...

Холод убивает.

Сейчас немеют пальцы ног, кожа совсем омертвела, но руки теперь не дрожат. Сейчас не дрожат.

Она умирает.

Сара умирает уже в который раз после того, как вводит в себя очередную дозу трёхминутного тепла: сначала тепло обжигает, потом согревает и на третьей минуте уже остывает.

И снова холодно.

...

... и руки дрожат от ломки.

~~~*~~~

fin