| patska | Дата: Среда, 30.01.2013, 15:15 | Сообщение # 1 |
 Читатель афиш
Группа: Пользователи
Сообщений: 2
Статус: Offline
| Название: "Встречи и прощания"
Автор: Пацка
Бета: Джейн Коннор
Фандом: Звездные войны, старая трилогия (эпизоды 4,5,6).
Пейринг|персонаж: Фирмус С. Пиетт / новый женский персонаж.
Рейтинг: PG-13
Жанр: Гет, ангст, романс.
Спойлеры: С одиннадцатой главы начнется AU.
Количество слов: Двенадцать глав (63 страницы в Word).
Саммари: Неизвестная сторона жизни имперского адмирала Фирмуса С. Пиетта.
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно Джорджу Лукасу, я их взяла на время поиграться.
Разрешение на архивирование: Пожалуйста, спросите, если вам не сложно.
Примечания автора: За много лет существования вместе с ЗВ мы как-то автоматически привыкли считать, что в Империи все поголовно были сущие злодеи, а в Альянсе - сплошь непорочные герои все в белом и верхом на белой же банте  . Так не бывает (а тем более во время войны), все люди разные и многогранные (кроме ситхов  ), и не стоит всех имперских служащих сгребать в одну кучу и мазать исключительно черной краской. Лукас нам в Саге продемонстрировал только повстанческую сторону, хотя на одном только "Исполнителе" было почти триста тысяч человек команды, и у каждого из них – своя наверняка неповторимая история.
Как, например, у имперского адмирала Фирмуса С. Пиетта. Что мы видели в пятом и шестом эпизодах с его участием? Только отдельные сценки общим хронометражом минут пятнадцать, откуда никакой информации о его личности почерпнуть нельзя. Только то, что он умудрился в течение года, прошедшего между битвой у Хота и Эндорской битвой, не прогневать Вейдера и остаться в живых.
Почему Таркин, Тагге и прочие офицеры явно не испытывают такой безудержной паники при виде Вейдера? Пиетт - явно не трус; в армии и флоте откровенные паникеры так высоко по карьерной лестнице не взбираются. Тогда почему же он так боялся ситха? Я уцепилась за кончик этой мысли и осторожно потянула - ниточка вилась, вилась и в итоге привела меня к данному сюжету.
***
…Будущее всегда находится в тумане. Даже владеющие Силой знают - события, что видятся им во время медитаций, могут позже и не воплотиться в реальность.
Никто заранее точно не знает, что ему уготовано судьбой.
Не знал и капитан первого ранга Фирмус С. Пиетт. На праздновании юбилея Империи Великая Сила уже приготовила для него встречу, которая перевернет всю его дальнейшую жизнь.
Глава 1
One day you'll meet a stranger
And all the noise is silenced in the room
You'll feel that you're close to some mystery.
In the moonlight and everything shatters
You feel as if you've known her all your life
The world's oldest lesson in history.
Sting, Until
– Да здравствует Император Палпатин! – Уилхуфф Таркин, один из самых знаменитых имперских гранд-моффов, протянул руку с бокалом, в котором играло лучшее набуанское шампанское, к стене с огромным шелковым флагом мрачных черно-бордовых тонов. – Да здравствует Империя!
– Да здравствует Император! – дружно подхватило великое множество голосов. Люди в парадных военных мундирах и вечерних нарядах, столпившиеся в огромном зале, одновременно подняли свои бокалы; отовсюду послышались воодушевленно-радостные возгласы и тоненькое позвякивание соприкасающегося стекла. На Корусанте торжественно праздновался очередной – вот уже двадцатый – юбилей Первой Галактической Империи.
Капитан первого ранга Пиетт, тщательно выдерживая подобающее ситуации радостное выражение лица, вместе с окружающими послушно пригубил свое шампанское. Всем было известно, что во время подобных грандиозных празднеств, на которые собирается верхушка армейского и флотского командования плюс большинство моффов и гранд-моффов, в толпе обязательно присутствует множество агентов имперской службы безопасности. Они внимательно вслушиваются в разговоры и высматривают тех, кто, по их мнению, не проявляет должного энтузиазма в выражении радости и преданности своей Империи. Ходили слухи, упорные, но непроверенные, что если кто-то умудрялся сболтнуть нечто подозрительное, а то и просто недостаточно искренне радовался тому факту, что является шестеренкой в огромном организме великого государства, возглавляемого великим же Палпатином, то агенты сразу же брали его на заметку, а затем находили компромат. После чего человек бесследно исчезал, что заставляло окружающих втихаря строить разнообразные версии произошедшего, с неизменно неприятным финалом. Что именно с пропавшими происходило дальше, не знал никто, кроме СИБ, но все были твердо уверены, что ничего хорошего. А компромат сотрудники безопасности находили всегда - это было просто вопросом времени.
Если копнуть поглубже, то окажется, что у нас всех, без исключения, рыльце в пушку, подумал Пиетт, поднимая бокал, чтобы издали поприветствовать смутно знакомого по генштабу капитана второго ранга, лопающегося от радости так, словно ему на грудь только что навесил орден сам Палпатин.
Ему никогда не нравились торжествующие толпы. Какое удовольствие можно находить в такой шумной стадной радости?
Когда Пиетт поступал в Академию, то по молодости лет как-то глубоко не задумывался, что ему придется работать на Империю. И как именно, вероятно, придется.
Он просто хотел летать.
Если бы я знал, мрачно думал он, внимательно следя за выражением своего лица – преданным и достаточно торжественным, – что мне в итоге будет суждено оказаться именно в генштабе на Корусанте, обязательно завалил хотя бы пару-тройку самых важных выпускных экзаменов, чтобы подпортить личное дело. До сих пор спокойно продолжал бы патрулировать родной сектор во главе Аксиланского противопиратского флота.
Но нет, значительные успехи при отлове контрабандистов и прочего сброда автоматически привлекли к его скромной персоне внимание сотрудников кадрового отдела имперского генштаба. Они настолько впечатлились его послужным списком, что порекомендовали такого перспективного офицера начальству, а высшие чины быстренько приняли решение повысить его до капитан-лейтенанта – и это всего в двадцать шесть! – и перевести в имперский флот.
Через пару лет после этого в судьбе Фирмуса Сорела Пиетта произошли окончательные и бесповоротные изменения – все, больше никаких полетов. Теперь вместо изменчивого блеска далеких звезд и сияющих за обзорным транспаристиловым экраном разноцветных туманностей – личный кабинет в генеральном штабе на Корусанте, просматривающийся и прослушивающийся в течение всех двадцати четырех стандартных часов. Вместо относительной свободы действий в пределах своего сектора – постоянное подчинение командирам разной степени самодурства и пребывание в вечных тисках устава.
Если сравнивать с жизнью на его родной захолустной Аксиле, то попасть в самый центр Империи – теоретически прекрасное начало головокружительной карьеры, слов нет. Но все оставшееся до отставки время перебирать и анализировать сводки? И видеть одни и те же опостылевшие за десять с лишним лет физиономии сослуживцев? Сейчас Пиетт иногда даже жалел о падении Старой Республики – в ее времена у курсантов был выбор, куда идти после Академии: в торговый флот или пассажирские перевозки; Империя же никогда ничьим мнением или пожеланиями не интересовалась.
И с каждым проведенным на Корусанте месяцем Пиетт все сильнее тяготился своим нынешним положением и все больше желал... Чего? Он уже давно пытался разобраться в себе, но в итоге признался, что точного ответа на этот вопрос пока найти так и не сумел.
В генштабе он получает довольно приличное жалование, тратить которое практически не успевает из-за постоянного отсутствия свободного времени. На момент отставки на счету в банке у него, скорее всего, окажется довольно солидная сумма, так что пожаловаться на материальное положение он никак не может. Азартные игры, наркотики и прочие излишества категорически не приемлет, единственное хобби, на которое он, к сожалению, едва успевает выкраивать жалкие пару-тройку часов в неделю, заключается в изучении изредка приобретаемых букинистических книг – настоящих, бумажных – по древней истории Галактики, интересующей его еще со времен Академии.
Обратно на мостик, к звездам, так заманчиво мерцающим за обзорными экранами, его теперь уже никто и никогда не отпустит, - с этим он давно уже примирился. Непосредственное командование им довольно и намекает, что не будет сильно тянуть с его дальнейшим продвижением по штабной карьерной лестнице. Вроде полагается быть полностью довольным своей судьбой, но почему же его тогда упорно не покидает все усиливающееся ощущение, что ему от жизни нужно что-то еще? Нечто очень важное и необходимое, что все время маячит на самом краю сознания, но постоянно ускользает, стоит только ему сосредоточиться и попробовать понять, что же это такое?
Пиетт неслышно вздохнул, сейчас больше всего на свете желая оказаться у себя дома, подальше от этого шумного, многолюдного и малоинтересного сборища. Но торжество только началось, и ему предстояло терпеть его еще как минимум несколько часов, пока высшее командование не сочтет, что юбилей Империи отпразднован как следует. Или, что точнее будет соответствовать действительности, пока оно не захмелеет настолько, что захочет наконец разъехаться по своим апартаментам.
По-настоящему близкими друзьями Пиетт за время, проведенное в генштабе, так и не обзавелся, предпочитая иметь только нужные для дела знакомства, не обязывающие ни к чему, кроме как к посиделкам в офицерской столовой за парой-другой стаканчиков коррелианского виски и гладким пустопорожним беседам ни о чем. И теперь – да и не только теперь, если честно – ему элементарно не с кем было поговорить по душам на отвлеченные от работы темы. Не заводить же с празднующими юбилей офицерами беседу о том, как сильна сейчас Империя, какие грандиозные свершения у них позади и какое величие они ей обеспечивают своей верной и преданной службой. Подобная пропагандистско-демагогическая болтовня встала у него поперек горла уже после первого же года, проведенного в генштабе.
Напиться, что ли, тоскливо подумал Пиетт, тщетно пытаясь высмотреть в толпе хоть одного человека, не изрекающего унылые сентенции, а посему не вызывающего у него зубовного скрежета. Когда в подобные речи ударялось начальство, деваться бывало некуда и приходилось терпеливо слушать, но сейчас мучить свой разум чужим занудством он был совершенно не в силах. На глаза постоянно попадались либо те, кто по званию был значительно выше него, либо совсем неизвестные капитаны и лейтенанты. Пиетт решительно не знал, куда себя девать, а напиваться, несмотря на пришедшую было в голову мысль, не собирался. Он элементарно не любил много пить, а если и пил, то предпочитал всего один бокал хорошего вина на целый вечер спокойного одиночества, вместе с книгами и справочниками. А с другой стороны, если он прикончит, наконец, это шампанское, за которое корусантские снабженцы наверняка отвалили дикую кучу кредитов, может, станет чуточку веселее?
Стараясь не морщиться, он залпом допил гордость набуанского экспорта – и что они все в этой газированной кислятине находят, – поставил пустой бокал на поднос катящегося мимо дроида и собрался выловить во все сильнее раздражающей его толпе своего знакомого капитана Лорта Нииду; когда они все направлялись в конференц-зал, тот промелькнул где-то неподалеку. Его энергичную болтовню Пиетт, познакомившийся с Ниидой несколько лет назад – тот после возвращения своего "звездного разрушителя" из очередного сектора доставлял штабным аналитикам полученную информацию – всегда выносил относительно спокойно. И тут его слух довольно четко уловил среди разрозненных обрывков звучащих вокруг разговоров слова "...и на основании предварительных расчетов и экспериментов получаем, что при уменьшении расхода потребляемой энергии на десять-пятнадцать процентов эффективность щитов обоих типов возрастает чуть ли не на двадцать процентов. Что дает реактору дополнительный резерв мощности, пусть и не слишком большой. Это, повторяю, предварительные данные и не стоит воспринимать их с энтузиазмом, но мы активно продолжаем исследования". Пиетт слегка удивился – голос был женский.
Обычно компанию офицерам во время тех собраний и торжеств, куда допускались гражданские лица, составляли их жены или же любовницы. Немногие из них могли знать словосочетания типа "дополнительный резерв мощности реактора"; в этом Пиетт, за годы службы невольно наслушавшийся разговоров офицерских жен и их дочерей в невыносимых количествах, был твердо уверен.
Получается, что голос принадлежит не просто чьей-то очередной пустоголовой пассии – но тогда кому же? Со времен преобразования Республики в Империю слабый пол стал служить в медицинских частях, в снабжении, наземных подразделениях связи и всяких бюрократических отделах на должностях не выше лейтенанта. И его представительница вряд ли бы смогла получить допуск на такое важное торжество, как двадцатилетний юбилей Империи в главном конференц-зале генштаба, где присутствуют моффы с гранд-моффами и весь высший командный состав армии и флотов, прибывших в столицу к началу празднований.
Он обернулся, взглядом поискал говорившую и увидел буквально в паре шагов от себя женщину в длинном, до пола, кроваво-красном облегающем платье, резко выделяющемся своим цветом на фоне серых имперских мундиров. Каштановые с золотистым отливом волосы были забраны в высокую замысловатую прическу, в ушах, посверкивая острым бриллиантовым блеском, покачивались длинные серьги. Она стояла спиной к нему, так что ее лица Пиетт не видел.
Заинтересованный, он хотел подойти поближе, но тут его за локоть ухватил невесть откуда появившийся Ниида:
– Ну что, скучаешь, как всегда? А я только что познакомился с одним капитаном второго ранга из технической службы. Он каким-то образом выяснил, в какой сектор отправят мой флот после того, как мы на Фондоре закончим запланированную модернизацию гипердрайвов. Обещал рассказать все, что знает. Знаешь, лично мне сейчас как-то не хочется гоняться за всякими там заурядными контрабандистами во всеми забытом пространстве хаттов!
– У тебя, видимо, внезапно начался острый приступ героизма, – сухо ответил Пиетт, недовольный тем, что капитан невольно отвлек его от чего-то хоть мало-мальски интересного, происходящего в этом зале. К тому же в глубине души он ему где-то даже завидовал – флот Нииды постоянно перемещался по разным секторам Империи, что означало хоть какое-то разнообразие, а лично ему придется и дальше уныло сидеть сиднем в аналитическом отделе генштаба, изучая документы и сводки. – Хочешь и дальше ловить всякий сброд и таким способом дослужиться до адмирала?
– А что, было бы очень неплохо! – ухмыльнулся Ниида, ставя на поднос подкатившего дроида опустевший бокал и беря взамен полный. – Вот дадут мне для начала под личное командование крейсер... – мечтательно начал он.
– ... и ты умудришься в первый же день врезаться в ближайшую луну, – не удержался Пиетт, как-то раз узнавший, что отметки у Нииды в Академии, в том числе по астронавигации, были в основном довольно средненькие.
– Зато ты у нас, весь такой образцово-показательный, в итоге обязательно станешь адмиралом, – довольно чувствительно ткнул его кулаком в бок Ниида, – а может, даже гранд-адмиралом! И все женщины и твилекки Корусанта с Кореллией, Куата, Фондора и вообще всей Галактики будут, трепеща от восторга и счастья, падать к твоим ногам!
Пиетт чуть нахмурился и не ничего ответил. Он прекрасно знал, что даже если его два раза подряд произведут в гранд-адмиралы и увешают орденами с головы до пят, никто к его ногам падать не будет. Он не имел никаких иллюзий относительно своей заурядной внешности еще с Академии, где все малочисленные девушки-курсанты быстро доставались его рослым и красноречивым сокурсникам. Несколько неудачных романов, случившихся на Аксиле и уже тут, на Корусанте, только утвердили Пиетта в мысли, что попытка построить с кем-то долгоиграющие отношения при всех его интеллектуально-аналитических талантах – идея не то чтобы глупая, но заведомо безнадежная.
Он с самого раннего утра и до глубокой ночи занимался изучением приходящих со всех концов Империи сводок, составлением планов учений, написанием отчетов, рапортов и прочей военно-бюрократической ерундой. А дамы сердца постоянно требовали повышенного внимания, закатывали истерики на тему "ты должен проводить со мной больше времени!" и другими многочисленными и разнообразными способами всячески портили ему жизнь. В один день – Пиетт потом довольно долго не был уверен точно, то ли прекрасный, то ли не очень, – после очередного скандала он плюнул, собрал вещи, съехал от своей очередной пассии, излишне темпераментной и требовательной коррелианки, и дал себе слово больше никогда не ввязываться в мало-мальски серьезные и длительные отношения. С тех пор в его жизни бывали только кратковременные и ни к чему не обязывающие связи, благо на Корусанте найти нетребовательных и некапризных дамочек не составляло особого труда.
Тем временем к ним с Ниидой подошел плотный светловолосый мужчина с планками капитана второго ранга технической службы – тот самый, кто знал о следующем назначении восемнадцатого флота. И начал долго и нудно рассказывать, что его свояк служит адъютантом у какого-то полковника, и этот свояк слышал, как кто-то кому-то сказал, что... Пиетт перестал вслушиваться в его болтовню уже через пару минут. Его интересовала женщина в красном, а не то, в какую всеми хаттами забытую систему отправят "звездный разрушитель" Нииды.
Когда Пиетту бывало что-то неясно, он начинал тщательно изучать проблему или вопрос и изучал до тех пор, пока ему не становилось понятно все до последней, самой мельчайшей детали. Пусть он и не мечтал заниматься именно военной аналитикой в самом сердце Империи, но у него был такой склад ума, что любая задача, для решения которой требовалось применять логику и обрабатывать большое количество с первого взгляда не связанных друг с другом данных, становилась для него интересной и захватывающей.
И теперь его снедало любопытство – кто эта незнакомка в красном и что она тут делает?
Пиетт отвел взгляд от болтливого капитана и стал искать яркое пятно посреди серых мундиров – они с Ниидой лишь на пару-тройку метров сдвинулись с того места, на котором он стоял, когда впервые ее увидел. И почти сразу же нашел. В забитом же почти под завязку конференц-зале не было столько свободного места, чтобы незнакомка успела переместиться слишком уж далеко. Она стояла на том же месте, но уже без собеседников. И с непонятным выражением задумчиво разглядывала толпу военных всех рангов и видов войск, на этот раз повернувшись так, что Пиетт сумел разглядеть ее лицо.
Он мгновенно и напрочь забыл и про имперский юбилей, и про предвкушающего вероятные приключения Нииду, и нудного капитана, до сих пор никак не дошедшего до сути, и недоконченный рапорт о нескольких вариантах возможного развития событий последних чандрильских беспорядков, который следовало сдать непосредственному командованию завтра утром. Он стоял и смотрел, а в голове невесть из каких глубин памяти всплыла строчка какого-то глупого сентиментального романа, от скуки прочитанного им на каникулах в Академии, много-много лет назад. Строчка, над которой они потом всем курсом долго, радостно и со вкусом потешались.
"...Она была так ослепительно прекрасна, что он перестал слышать, ощущать и понимать что-либо на свете, кроме одной-единственной вещи – отныне и навеки для него во всем мире будет существовать только она".
Продолжение следует
Добавлено (18.01.2013, 11:41)
---------------------------------------------
Глава 2
– ...отправляемся к Нал-Хатта. Эй, Фирмус, ты вообще слышал хоть что-то из того, что я тебе сейчас сказал?
Вопрос Нииды, подкрепленный очередным тычком локтя, вывел Пиетта из состояния глубокой прострации. Теперь он видел, что молодая женщина – на глаз он дал ей лет двадцать шесть-двадцать семь – теперь стоит к нему боком, болезненно морщась и потирая висок. Пустой бокал, который она держала в другой руке, заметно дрожал.
– Ну? Так слышал или нет? – повторил Ниида уже настойчивее.
– А? Да, слышал. Ну и отлично, – непринужденно ответил Пиетт, усилием воли беря себя в руки и отводя взгляд от незнакомки. – Что, опять хатты распоясались? Будете мирно увещевать их не зарываться с помощью небольшой аккуратной бомбардировки с последующей высадкой десанта и пары десятков шагающих танков?
– Нет, вообще-то бомбардировка командованием не планируется. По крайней мере на этом этапе. Просто, – Ниида понизил голос, – у этих хвостатых уродов недавно случился очередной передел власти и, как поговаривают в кулуарах, новые лидеры кланов не желают и дальше соблюдать установленные их предшественниками негласные договоренности с нашим казначейством. Мы летим туда в качестве, так сказать, неоспоримого аргумента правоты Империи.
– Очень интересно, – пробормотал Пиетт, которому сейчас было в высшей степени наплевать, получит ли государственная казна очередную солидную взятку за то, чтобы не совать свой нос в незаконный хаттский бизнес.
– Да ну, неужели? – ехидно заметил Ниида. – А по-моему, тебе было намного интереснее следить за той девицей в красном.
– Просто случайно услышал кое-что из того, что она говорила, и стало любопытно, – с напускным равнодушием ответил Пиетт, уже вернувший себе привычное спокойствие и уравновешенность. – Что-то насчет защитных полей. Кстати, ты случайно не в курсе, – небрежно спросил он, – кто она вообще такая?
– Думаю, что жена или дочь одной из наших шишек. Наверное, какого-нибудь генерала, адмирала или гранд-моффа, иначе ее сюда просто бы не допустили. Ты посмотри, по-моему, у нее одни только серьги стоят столько же, сколько обходится производство TIE-истребителя. Эх, вот бы познакомиться с такой поближе, у нее ведь наверняка столько разных влиятельных родственников... – мечтательно произнес Ниида. – Женишься – и шикарная карьера обеспечена моментально!
Пиетт поморщился – он всегда не одобрял мечты товарища продвинуться по службе не благодаря собственному старанию, а с помощью всяческих протекций и блата. Во всяком случае, на свой крейсер, как сильно подозревал Пиетт, тот попал именно таким способом.
– Да ладно, – фыркнул Ниида. – Ты бы и сам был не прочь за ней приударить. Как будто я не заметил, как ты на нее только что смотрел! Да только такая богатая дамочка не для нас с тобой. Мы происхождением и должностями не вышли, ей,небось, подавай сразу как минимум вице-адмирала. А то и целого моффа!
Пиетт в это время снова украдкой бросил взгляд в сторону обладательницы красного платья. К ней только что подошел высокий мрачный офицер со знаками отличия армейского бригадного генерала и, наклонившись, что-то тихо сказал. Она отрицательно покачала головой. Офицер нахмурился, взял ее за руку чуть повыше локтя и заметно повысил голос. До Пиетта донеслось:
– А как же данное вами обещание? Мне интересно, когда вы собираетесь его сдержать?
Она тут же высвободилась – достаточно мягко и вежливо, чтобы это не выглядело невоспитанным – и отступила на шаг назад, словно не желая находиться с ним рядом и выносить его прикосновение; Пиетт с Ниидой стояли довольно близко и услышали, как она холодно ответила:
– Извините, но я вам сейчас дату с точностью до миллисекунды сообщить не могу. Пожалуйста, имейте терпение, у меня есть своя жизнь и свои планы, которые я не могу вот так сразу взять и изменить.
– И сколько же вам надо времени, – раздраженно спросил бригадный генерал, – чтобы принять такое элементарное решение? При вашей-то профессии?
– Столько, сколько потребуется, – уже совсем ледяным голосом ответила она. – Будьте добры, не надо на меня давить, от этого вы быстрее ответ на свой вопрос все равно не получите. Не стоит докучать мне своей назойливостью, а то уже начинает казаться, что вы слегка переходите границы.
– Перехожу границы?! – и без того не слишком миролюбивое лицо офицера перекосилось в неприятной злой гримасе. – При дяде у вас был не такой длинный язык! Ну да ладно, мы еще посмотрим, что будет дальше, – он резко повернулся и пошел прочь, по дороге грубо оттолкнув какого-то зазевавшегося капитана второго ранга.
Незнакомка пару мгновений смотрела вслед, потом передернулась и с отчаянием достаточно громко сказала вслух:
– Ну почему, почему именно он и именно сейчас, а?
Ниида наклонился к Пиетту, собираясь что-то тихо сказать ему на ухо, как вдруг она резко к ним обернулась. Оба замерли – Ниида от неожиданности, Пиетт – от того, что у него вдруг быстро-быстро забилось сердце. И сразу же пересохло во рту.
Она очень внимательно посмотрела сначала на Нииду, потом перевела взгляд на Пиетта. Он глядел на нее и понимал, что стоящая перед ним молодая женщина - совсем не писаная красавица в классическом смысле этого слова. Ему в жизни встречались такие роскошные дамы, на которых с восхищением оборачивались все мужчины независимо от возраста; незнакомка не была на них похожа. Овальное лицо, зеленовато-карие глаза, не слишком пухлые губы, сейчас подчеркнутые помадой в цвет платья, нос с чуть заметной горбинкой, небольшая морщинка у правой брови, словно ей приходится часто хмуриться – по отдельности все ее черты были вполне обычны. Но в совокупности они производили на него совершенно сногсшибательное впечатление. Настолько сногсшибательное, что Пиетт мгновенно растерял привычные навыки ведения светской беседы. Он мучительно пытался придумать, как бы непринужденно начать разговор, пока общее молчание не стало совсем уж невежливым. Но о чем с ней беседовать? Он ведь даже ее имени не знает. Не спрашивать же в лоб, что она такого любопытного говорила о защитных полях? Может, сказать что-то нейтральное на тему празднования имперского юбилея?
Но первым нарушил молчание не он и даже не на удивление присмиревший Ниида, обычно довольно легко завязывавший разговоры с женщинами. В глубине глаз незнакомки промелькнуло какое-то неуловимое выражение, она чуть улыбнулась и сказала, обращаясь к его другу:
– Капитан, уж простите, не знаю вашего имени. Вы не принесете мне что-нибудь выпить? Любой напиток на ваше усмотрение, кроме коррелианского виски и шампанского. Мне сейчас просто очень неохота проталкиваться через такое дикое количество людей, – и она улыбнулась уже шире. – Пожалуйста, окажите мне такую услугу.
– Д-да, госпожа, конечно. Сейчас, – Ниида, прекрасно ощутивший, несмотря на безукоризненно вежливый тон, которым была произнесена просьба, интонации привыкшей отдавать приказы знатной дамы, коротко поклонился и послушно отправился за порученным. Отойдя чуть дальше и оказавшись у незнакомки за спиной, он состроил многозначительную мину и подал Пиетту знак глазами – мол, вперед! А Пиетт неожиданно предположил, что она таким простым способом попросту избавилась от компании Нииды, но вот зачем ей это понадобилось, догадаться не мог, хоть тресни.
– Мне жаль, что вам с другом пришлось быть свидетелями моего разговора с бригадным генералом Тагге, – сказала незнакомка. – Меня с ним познакомили совсем недавно, а мне уже страшно хочется немедленно одолжить у кого-нибудь бластер и его пристрелить. Хотя это будет слишком быстро и чересчур просто, – с неожиданной кровожадностью добавила она. – И кстати, давайте знакомиться, капитан. Я – Игнис Таркин.
– Очень приятно, госпожа Таркин. Меня зовут Фирмус Пиетт, – поклонившись, представился он, лихорадочно соображая, как согласно этикету теперь следует поступить дальше: поцеловать ей руку или не надо? Словно уловив его мысли, она улыбнулась:
– Будьте проще, капитан Пиетт. Я не гранд-мофф Таркин и не требую немедленно встать по стойке смирно и без запинки выдать двадцатистраничный рапорт об идеально проделанной работе. Лучше скажите, как вам нравится знаменитое набуанское шампанское, от которого все столько восторженно охают и ахают?
– Если честно, не особенно впечатлило.
– Знаете, меня тоже, – кивнула она. – Предпочитаю алдераанские красные вина, желательно в компании хороших знакомых и в количестве, не превышающем одного бокала.
Они помолчали пару секунд, разглядывая все более оживляющуюся толпу военных всех мастей.
– Разрешите спросить, госпожа, кем вы приходитесь гранд-моффу Таркину? – наконец поинтересовался Пиетт.
– Слава Галактике и всем ее богам, не дочерью, – скривилась Игнис. – Он и мой отец – двоюродные братья. Именно из-за наличия такой высокопоставленной родни, как дядя Уилхуфф, – в ее голосе почему-то не прозвучало ни капли уважения или теплоты, – я сейчас тут и стою. – Она сделала небольшую паузу и задумчиво добавила непонятные Пиетту слова: – С одной стороны, сначала это было очень плохо, а с другой – как совсем неожиданно оказалось, хорошо...
– Чем могло быть плохо приглашение на имперский юбилей? – удивился он и только потом сообразил, насколько двусмысленно прозвучал его вопрос. Игнис Таркин определенно дурно влияла на его умственные способности. Но она то ли не заметила, то ли предпочла не обращать внимание на невольно получившийся подтекст.
– Что? А, это были просто мысли вслух. Исключительно мои личные, можно сказать, семейные проблемы, – вздохнула она. – А вы где служите, капитан Пиетт? В каком именно флоте?
– Я уже довольно давно не во флоте. Меня перевели и теперь я служу в генеральном имперском штабе, здесь, на Корусанте, – сказал он непринужденным ровным тоном, стараясь не показывать свою радость слишком уж явно - переброситься с Игнис даже парой незначительных слов было для него огромным подарком, возможностью подольше побыть рядом. – Я, так сказать, обычная штабная крыса, занимаюсь аналитической работой. А вы где работаете? Очень уж... м-м... экспрессивно этот самый Тагге говорил о вашей профеcсии.
Она фыркнула:
– Хотите честно? Дядя Уилхуфф считает, что мое место на Эриаду, в семейном особняке Таркин. Там мне полагается наряжаться в традиционные наряды нашей планеты, торжественно прогуливаться по залам, смотреть глупейшие передачи по Голографической сети и ходить в гости к не менее глупым подружкам. А не сидеть пять лет в Имперском институте на Феррхасте и не изучать предметы, даже названия которых девушкам из приличных семей знать не полагается.
Пиетт не сдержал усмешки – на многих планетах, как он прекрасно знал, дочери знатных и богатых фамилий проводят все свое время именно так. Она усмехнулась в ответ:
– Что, капитан, разве вы не знаете? Мужчины считают, что женщина должна заниматься только и исключительно семьей, и ей не полагается совать свой нос дальше прочтения технической документации к кухонному дроиду.
– Смею вас уверить, госпожа, далеко не все мужчины так считают. Что именно вы изучали на Феррхасте?
– Список предметов перечислять не буду, но зато назову вам тему моей выпускной работы, – лукаво улыбнулась Игнис. – "Взаимодействие коронарных областей или протуберанцев звезд и защитных полей". Только умоляю, не надо падать в обморок от ужаса! – шутливо воскликнула она, а он быстро согнал с лица удивленное выражение. Девушка из богатой и знатной семьи, во-первых, училась в Имперском институте, а во-вторых, изучала такое?!
– Очень даже интересная и нужная тема, госпожа Таркин, – сказал он. – Видимо, вы имели в виду тех несчастных, кто из-за сбоя в навигационном компьютере выходит из гиперпространства слишком близко от звезды?
– Не из-за сбоя. Точнее, не только из-за него. Иногда, кстати, по собственной глупости и в результате неумения правильно ввести в бортовой компьютер нужные координаты. Такое ведь тоже случается, причем намного чаще, чем принято считать. Так что я уже не первый год работаю на верфях Куата. В одном скромном конструкторском бюро, которое постоянно пытается улучшить параметры работы защитных генераторов и одновременно уменьшить потребляемые ими мощности.
– А как возник интерес к такой... э-э... необычной теме?
– Да говорите уж прямо – неженской, – опять улыбнулась она. – Когда я была маленькой, отец часто брал нас с матерью в свои поездки. Мне всегда было интересно приходить в рубку и наблюдать за действиями пилотов. И задавать вопросы, естественно. Капитан очередного шаттла как-то объяснил мне, сколько
опасностей может подстерегать корабли в открытом космосе – от вероятности выйти
из гиперпространства на критическом расстоянии от короны звезды до шального
астероида или залпа пиратов. Конечно, он не хотел меня пугать, просто увидел
искренний интерес маленькой пассажирки. И меня так захватило услышанное, что я
стала изучать все доступные в моем тогдашнем возрасте материалы, в результате
это и привело меня на Феррхаст. Знали бы вы, как кипятилось большинство
представителей клана Таркин, когда я поступила в Имперский институт! – судя по
довольно вредной улыбке, неодобрение родственников до сих пор доставляло ей
искреннее удовольствие.
– Они определенно предпочли бы видеть вас в гостиной, где вы с подругами сидите и увлеченно обсуждаете, насколько безвкусен новый наряд какой-нибудь вашей общей знакомой, – уточнил Пиетт.
– В точку, капитан! – весело ответила она.
– Ну а ваши родители? Они-то как отнеслись к выбранной вами профессии? Тоже... хм... кипятились?
Игнис погрустнела и заговорила не сразу:
– Отец с матерью пропали без вести незадолго до того, как я окончательно решилась лететь на Феррхаст. Они возвращались на Эриаду с Тепаси и исчезли. Мы так и не узнали, что случилось, они просто не долетели домой. Клан Таркин перевернул весь наш сектор и к нему прилегающие вверх дном, перетрясли всех пиратов и контрабандистов, чьи трассы могли пролегать вдоль того маршрута, но никаких результатов не было. Только предположения. Официальная версия – внезапная авария ионного двигателя с последующим взрывом или же сбой в навигационном компьютере, в результате чего их корабль вышел из гиперпространства не там, где было надо. Какая ирония судьбы, не правда ли?
Пиетт мысленно пнул себя изо всех сил за излишнее любопытство:
– Госпожа Таркин, простите меня. Не стоило задавать подобные вопросы. Я слишком далеко зашел, желая удовлетворить свое любопытство, – быстро извинился он.
– Да ладно, ничего страшного, – слабо улыбнулась Игнис. – Прошло много времени и я давно не воспринимаю вопросы о родителях слишком остро. О-о, а вот и ваш товарищ! – она заметила в толпе Нииду, пробирающегося по направлению к ним, и с раздражением добавила уже тише: – Легок на помине.
Добавлено (18.01.2013, 11:49)
---------------------------------------------
Пиетт отчетливо уловил недовольство в ее голосе. Набравшись смелости, он отважился спросить:
– Госпожа Таркин, если вас не устраивает чье-то присутствие, то, может быть...
– Не чье-то, – тут же возразила она, – а конкретно вашего друга, уж извините. Он слишком самонадеян и суетлив.
Пиетт мысленно не мог не согласиться с ее словами, мимоходом удивившись, откуда она, видя Нииду впервые, в курсе особенностей его характера.
– Вообще-то я знала, что ему раздобыть что-либо, кроме шампанского, не удастся. И понадеялась, что он отправится на дальнейшие поиски, – тихо пояснила Игнис. – Если честно, – она повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и, слегка поколебавшись, продолжила: – Мне из всего зала хочется поговорить только с вами. Признайтесь, ведь и вы то же самое ощущаете, верно? Или же попытаетесь это отрицать из-за давным-давно накрепко вбитых в вас предрассудков и догм воспитания?
People should not be afraid of their governments. Governments should be afraid of their people.
If you're looking for the guilty, you need only look into a mirror.
Сообщение отредактировал patska - Среда, 30.01.2013, 15:15 |
| |
| |
RSS
