Раньше у нас было время, теперь у нас есть дела
Доказывать, что сильный жрет слабых, доказывать,
что сажа бела.
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?
НП – «Крылья».

Lithium - don't wana lock me up inside
lithium - don't wana forget how it feels without
lithium - I wana stay in love with my sorrow
oh but God I want to let it go
Evanescence - Lithium

Она берет трубку, набирает номер и считает гудки.

Один.

Второй.

Третий.

Но тишина, тишина. Даже автоответчик у него не работает.

Тут ёе сотовый начинает тихо вибрировать.

- Джек?

- Привет.

У него усталый голос, смертельно усталый. Но – слава Богу – трезвый. Она научилась слышать, когда он пьян или под лекарствами.

- Как ты, Джек?

Он тихо смеётся, и от этого смеха сжимается сердце.

- Приезжай, - говорит она.

- В такое время?

- Аарон спит. Приезжай.

***
Он сидит, наблюдая, как она льет из прозрачного кувшина со льдом сок. Лицо её сосредоточенно. Лицо его сестры.

В квартире тишина – священная тишина дома, где спит ребенок.

- Как он? – спрашивает Джек.

Клер улыбается так, как улыбается только когда говорит о сыне. Или кто-то говорит о её сыне. Её лицо начинает светиться, и хочется вечно смотреть на это целебный свет.

- Мы гуляли сегодня в парке, - говорит Клер, - он бегал за белками… Он очень быстро бегает – для трехлетнего ребенка, я хочу сказать. И быстро растет.

- Я знаю, что давно обещал с ним погулять, я обязательно…

- Джек, я тебя не виню, - мягко перебивает она, – не оправдывайся. Погуляешь, когда сможешь. Аарон ждет.

Он делает глоток ледяного сока и прикусывает язык, чтобы не попросить чего-нибудь покрепче.

- Я оплачу вам поездку в Австралию, - хрипло говорит он. – Я помню, что ты хотела…

Клер протягивает руку и касается его щеки, заросшей черной, жесткой бородой.

- Ну когда же ты побреешься? – спрашивает она с легким укором. И это звучит так естественно и просто, будто она все двадцать четыре года своей жизни называла его братом, росла с ним рядом, будто бы он перестал бриться из-за какой-то ерундовой причины. Когда же ты побреешься, Джек? Когда ты перестанешь глушить себя лекарствами и выпивкой, дожидаясь, пока ночные кошмары сведут тебя с ума, руки начнут трястись и ты окончательно…

«Как будто все так просто. Так просто».

- И ты тоже не понимаешь… Ты не понимаешь… Ты не понимаешь, что мы должны вернуться!!!, - он срывается на крик, тоже хриплый, но не замечает, что кричит, - Или ты все понимаешь, но не хочешь признаться? Ты же все помнишь!!!! Ты же носишь это – ты все помнишь!!!

На слове «это» он резко перегибается – и хватает цепочку на шее сестры. Цепочку, на которой висит довольно тяжелый серебряный перстень с буквами “DS”.

И тут он видит взгляд Клер. И бессильно отпускает, осознав, что только что сказал.

- Разбудишь Аарона, - бесстрастно говорит она. Встает, отворачиваясь, отрывает бумажное полотенце, но не вытирает глаза, а начинает нервно рвать его на клочки.

- Господи, я… - Джек слышит, как жалко звучит его голос, как захлебывается от ненависти к себе. - Прости, я такой мудак… Я сейчас уйду…

- Ты никуда не уйдешь, - перебивает Клер и возвращается на место. Её глаза блестят, но она не плачет. - Ты будешь ночевать здесь.

- Я не могу.

- Ты можешь. Это твоя квартира, купленная на твои деньги. Мы твоя семья. Ты будешь спать здесь. Я никуда тебя не отпущу.

Джек сдается. Он слишком устал. Он так устал. Он устал даже от постоянного желания вернуться обратно.
- Кейт тоже отказалась возвращаться, - еле слышно говорит он.

- Ты виделся с Кейт?

- Позавчера. Я рассказал ей… Про то, как каждую пятницу летаю… про это чертов «золотой билет», ведь он есть у неё, он есть у всех нас, и мы могли бы, мы должны… О, черт!

Он переводит дыхание, делает еще один глоток. Закрывает на несколько секунд глаза

- Она просто сука, - бормочет он. Если бы Клер не знала, что он абсолютно трезв, она подумала бы обратное.

- Не звони ей, - тихо говорит она.

Джек открывает глаза.

- Я не могу.

Они слышат, как за открытым окном, в темном весеннем небе пролетает самолет.

- Тогда ты можешь бросить пить. Это ты можешь.

- Да. – Джек устало потирает лоб. – Наверное. Могу.

Клер незаметным движением прячет за ворот майки свой странный кулон.

- Хочешь посмотреть на Аарона? – спрашивает она.

***
Он спит, подложив кулачок под пухлую щеку, приоткрыв во сне рот. Когда Джек неслышно подходит к его кроватке, слегка ворочается во сне.

Небольшое пятно света из дверного проема освещает его серьезное детское лицо, рукав голубой пижамы, вихор на лбу. Видна часть комнаты –машинки на ковре, плюшевых медведей, кусок стены, тоже голубой. Остальное тонет в полумраке.

И Джеку кажется, что в таком же полумраке тонет его собственная душа. В вечной ночи, и только единственный сноп света пронзает её и освещает единственный уголок, где есть любовь. Где есть его сестра и племянник.

Только ради этого угла стоит жить. Даже если и не там. Там.
Он опускается на колени рядом с кроваткой Аарона, словно рядом с алтарем маленького божества.

А в соседней комнате у окна стоит Клер, сжимая в ладони перстень на цепочке, и кусая губы, чтобы ни один всхлип не сорвался с них, пока она плачет.

The end.