На самом деле он просто машина для убийства ценой в несколько миллионов долларов.

Испытывать к нему какие-то чувства – особенно, сейчас – ненужно, неудобно, непрактично, в конце концов.

Ники была практичной и здравомыслящей девушкой.

Когда Борн только объявился впервые – после проваленного задания – она ощутила робкую радость пополам с тревогой, но это было скоротечно. Пробивая по базе данные о девушке, подсадившей его в свою машину, она оставалась отстраненной и равнодушной.

«Какое мне дело…»

Потом, позже, когда он появился на конспиративной квартире в Париже, Ники испытала другое чувство – страх. Она смотрела на Джейсона, стоящего в темноте на расстоянии нескольких шагов и чувствовала, как начинают предательски трястись колени. Она беспомощно оглянулась на Конклина, ей казалось, что шеф – единственный, кто может спасти её от всего этого.

А потом она поняла, что Джейсон её не узнает. Что он никого не узнает. И что он действительно ничего не помнит о своем прошлом, и что ему нужны ответы. Поэтому он в ярости.

В эту самую секунду, Ники почувствовала, что все вот-вот рухнет, а обломки заденут и её тоже.

И уж точно – Джейсона.

Правда, она не ожидала, что все это случится так скоро. Что через каких-то полчаса Конклина застрелят в переулке, а Джейсон исчезнет. Снова исчезнет.

Ники давно не чувствовала такого отчаянья.

А потом, когда охота началась и на неё, когда она вынуждена была бежать, главными эмоциями стали не страх и не отчаянье – ненависть. Она ненавидела людей, которые её предали, которые её так быстро приговорили. Она понимала – отвлеченно понимала – почему им так нужно забрать жизнь Джейсона. Но её жизнь…

Впрочем, в итоге она все-таки предала их. Она сбежала. И ненависть была лучшим топливом для этой гонки. Она подталкивала Ники в спину. Даже помогла свыкнуться с тем, что Джейсон теперь смотрел на неё как на чужую. Хоть и принял её помощь.

И Ники никогда не думала, что ненависть поможет ей выжить.

«Вот только что делать с остальным?», - думала она, глядя на Джейсона через столик.

fin