…

- Э. Я опять не понял концовку.
- А это не концовка. Просто продолжение истории
такое мрачное, что на этом месте ее обычно обрывают.

* * *

Как вы помните – а если нет, то я вам сейчас напомню – история десятая, о самоубийстве любовников в Синагава, обрывается на словах: Я так изумлен, что не могу пошевелиться.

В самой же истории речь идет о том, как престарелая проститутка уговорила своего любовника на двойное самоубийство, но в последний момент - уже столкнув его с пирса в воду – передумала и вернулась домой.

И сейчас я расскажу вам, что было дальше.

* * *

Герои нашего рассказа договорились встретиться на первом этаже торгового центра Wolf Merchants. И если вы думаете, что все это великолепие метросексуальности и потребительства имеет какое-то отношение к банде якудза, которая – по чистой случайности – называется точно так же, то выбросьте это из головы.

По традиции, заведенной Которой, я собираюсь скрывать реальные имена и названия.

* * *

Итак, наши герои.

Тот, что только что вошел – приятный мужчина средних лет, обладающий неброской, располагающей внешностью успешного бизнесмена – это Хюга-сан, капитан сборной, которая играет за SR. Так у нас называется банда хороших якудза, ненавидящих оружие хуже наркотиков и рассказывающих вам добрые поучительные истории во время отъема денег.

Второй – с недовольным лицом, прикладывающий к носу бумажный платок – это мой бывший, Гиндзиро.

Вот он стоит у эскалатора, и молоденькие школьницы, хихикая, косятся на него и уезжают наверх. Мальчишки прыгают по ступенькам, лишь бы побыстрее оказаться на втором этаже. Молочные коктейли размешиваются соломинками, пена оседает и лопается, стаканы летят в урну; а над головой Гиндзиро тихонько раскачиваются десятки белых сердец с вкраплениями алых перьев.

Капли алого на белом, молочная пена, кровь – охраннику на первом этаже кажется, что сердца из перьев рассыпались и сейчас падают на лицо и грудь этого парня в теплой куртке и широких спортивных штанах. (NB: такие штаны в мелкую клеточку лет десять назад любили носить звероподобные качки из местных полукриминальных тусовок).

- Что с тобой случилось? – первым делом поинтересовался Хюга, приближаясь к Гиндзиро.

- Двери на фотоэлементах… я хожу быстрее, чем они открываются, - пробормотал тот, зажимая нос.

Как человек, приближенный к миру моды, уверяю вас – не только Гиндзиро не идет быть якудза, но и любому якудза не пойдет быть Гиндзиро.

И дело даже не в том, что у него мягкий характер и нехарактерная – если не сказать бесхарактерная – внешность: взять хотя бы его хаер, нависающий надо лбом, словно у средневековой китайской принцессы. Просто Гиндзиро такой неприспособленный… такой добрый и привязчивый… что… ну вот прямо сама бы придушила того, кто придумал сделать эти двери не раздвигающимися, а распахивающимися!

Эти двое – все, что осталось от SR после того, как из запасного игрока с повадками приблатненного мажора мой бывший превратился в главу клана. Предыдущим главой (и третьим участником банды) был замечательный старикан – добрый и юморной – но он бросил все дела и укатил в свадебное путешествие. Трудно его винить, учитывая, как эти дела обернулись для него в последний раз. Впору составлять список "10 причин, по которым старая университетская подружка лучше, чем развалившаяся банда".

Так вот: двое – ровно половина.

- Я было подумал, ты уже поднимался наверх, - кивнул Хюга в сторону светлого холла, вокруг которого были накручены многочисленные уровни торгового центра. Последний этаж принадлежал врагам.

И Хюга только что сделал шаг им навстречу. Скользнул взглядом по холлу и шагнул на ступеньку эскалатора, застыв там в изящной, хоть и немного скованной, позе. Гиндзиро хотел остановить Хюгу; дернулся следом, но промахнулся. Отбив руку об уезжающий поручень, он наконец сумел зацепиться, и в тот момент, когда Хюга удивленно спросил:

- Ты чего? – Гиндзиро оказался на эскалаторе, правда, не в такой изящной позе.

Говорила вам мама в детстве, чтобы вы не наступали на желтую линию? Ему и папа говорил…

- Куда собрался? – взвизгнул он вслед Хюге, отчаянно размахивая свободной рукой, когда ноги потеряли опору. Так бы и слетел он вниз, но движущаяся лента не позволила, с каждым мини-падением подтаскивая его немножечко выше. Гиндзиро ухватил Хюгу за щиколотку, и затряс, возмущенно вопрошая, как тот посмел переметнуться и сбегать к врагам в такой тяжелый для SR момент. Все это в полулежачем состоянии, под щелчки несуществующих затворов сотовых фотокамер и веселый смех добрых обывателей.

Никто, конечно же, и близко не подходил; даже охранник, который поднес палец к уху и ткнул им в синезубую гарнитуру.

Когда Гиндзиро перешел на личности – вернее, на нежелательные личности, поскольку до этого он вовсю костерил самого Хюгу – тот начал отмахиваться. К тому же ему надоело, что Гиндзиро противоестественным образом возит его ботинком по ступеньке, и тем самым подрывает создававшийся годами имидж крепко стоящего на ногах человека.

- Что бы ты понимал! – злобно прорычал Хюга в ответ на обвинение в том, будто его молодой жене надоело носить его рубашки и трусы, вот он и решил заработать на приличные платья, связавшись с бандой беспредельщиков.

Хюга, конечно, вправе был обидеться на то, что сюда еще и его жену приплели. Но кто сам хвастался, как это заводит, когда молодая женщина носит мужское белье? (Подумать только, как им нравится процесс освоения собственности; непонятно лишь, кто кого осваивает – то ли твоя женщина твои вещи, то ли твои вещи – твою женщину…)

Ему наконец удалось стряхнуть Гиндзиро, попутно врезав еще раз по разбитому до этого носу. Капли алого на белом, молочная пена, кровь – над их головами покачивались от кондиционированного потока прохлады сердца из перьев. На середине пролета они расстались – Хюга уехал вверх и несолидно перебежал на следующий эскалатор, а Гиндзиро, размазывающему слезы новой боли, ничего не оставалось, как спуститься вниз.

Азартные до определенного момента зрители начали исчезать – подумаешь, свалка на эскалаторе, кому это интересно?! – и единственный взгляд, который Гиндзиро смог перехватить, был взгляд охранника, с кем-то переговаривающемуся по внутренней связи. Сам факт разговора, так же как и его предмет, были более чем очевидны из-за необъяснимой привычки всех секъюрити прижимать динамик ближе к уху.

Гиндзиро еще больше помрачнел. Это hands free, уроды! Hands free. Вам его дали, чтобы вы нашли рукам другое применение, а не тулили их к голове!

Он сердито зашагал к выходу; и уже было протянул руку, чтобы толкнуть дверь, как та вдруг распахнулась. Спасибо, хоть наружу. Гиндзиро покачнулся, но в проем не выпал, потому что – должен же быть предел его борьбе со средствами облегчения быта и украшения повседневности. Он неуклюже нырнул туда, и улица поглотила его, словно распахнувшаяся дверь была на самом деле порталом в иное измерение.

* * *

~ Дракон Урахара ~

Упс. Не смотрите. Мы, кажется, договаривались – никаких имен и названий. Если только те, без которы совсем не обойтись.

Что? Опечатка? В каком слове? А, сейчас исправлю. Без Которы… Впрочем, не отвлекайте меня. Лучше взгляните на хлебную лепешку, прибитую к стене. Видите автограф? Сам Death Romantic подписал нам хлеб. Кто он такой, я – хоть убейте – не знаю, но с тех пор эта лепешка – гордость и талисман нашего магазина.

- А это здесь зачем? – задумчиво спросил мужчина, ткнув пальцем в темно-фиолетовую полосу, идущую кантом по воротнику невыносимо розовой рубашки. Если бы я не знала точно, что это гениальный дизайн моего эксклюзивного модельера, то так бы и призналась, что это чернильный след, которым маркируют кромку для удобства раскроя.

Но я уже полчаса билась с этим покупателем, да к тому же сам эксклюзивный модельер сидел за кассой, одной рукой облокотившись на прилавок, а другой раскачивая свое орудие труда. Орудием этим была обыкновенная метла, поскольку он также подрабатывает в нашем магазине эксклюзивным дворником.

Кстати, его зовут Рюдзи. А меня – Риса. Раньше этот магазин отстойной одежды принадлежал ему, а я была здесь продавщицей. Но после того, как он решил продолжить семейный бизнес, он уволил меня в очередной раз… то есть я хотела сказать, сделал меня хозяйкой магазина и продолжает время от времени радовать замечательными авторскими вещицами. И пока его семейный бизнес налаживается – а старые долги ведь тоже никуда не делись – он заодно каждый день подметает тротуар перед входом.

Не успел Рюдзи выступить в защиту своего инновационного дизайна, как колокольчик над входом обозначил приход еще одного посетителя, и все обернулись в его сторону. Увидев вошедшего, наш покупатель ("Ты узнала его? Это же знаменитый футболист!" – шепнул при его приходе Рюдзи. Я чуть не уделала его его же метлой – вечно ему видятся никому не нужные знаменитости) … Так вот, наш покупатель изменился в лице, но быстро взял себя в руки и даже посмотрел на нас с некоторым одобрением.

- Я смотрю, серьезные люди вас вниманием не обходят, - сказал он, закинув на плечо рубашку на манер мешка Санта-Клауса.

В дверях стоял мой бывший; высокий, злой и грязный. Куртка и футболка под ней были сильно заляпаны кровью – так и представляю, как по дороге сюда он суровым движением отнимает руку от руля и вытирает нос рукавом. На верхней губе была глубокая ссадина, тем более заметная на фоне распухшего ушиба – след от удара.

Покупатель сунул зловеще молчащему Гиндзиро свернутую трубочкой купюру и ушел, пробормотав что-то насчет крышующей магазин якудзы. (Как он узнал? Как?! Неужели по спортивным штанам?) Только я и успела крикнуть ему вслед:

- Обратите внимание, покупатель-сан: там рукав на три четверти! Так было задумано…

Бедный мой, всеми покинутый Гиндзиро. Что ни говори, а нам было хорошо вместе. И не потому, что я все время западаю на безмозглых мерзавцев, а он позволяет всяким красоткам помыкать собой. Не такая уж я красотка, чтобы помыкать им. То есть, я такая красотка, что не помыкаю им. То есть… я запуталась. Но вы меня поняли. Я не такая.

Нам было хорошо вместе, потому что тогда мы не гнались за своими сомнительными идеалами, и не страдали от того, что не можем за ними угнаться. Пока однажды Гиндзиро не заявил, что у него "ситуевина", и не бросил меня. Как я разозлилась! Но вскоре "ситуевина" обернулась немалой Ё!виной для всех нас, так что мои телефонные истерики прошли мимо него. Повезло, можно сказать.

Ну вот, пока я это все вам рассказывала, они с Рюдзи уже сцепились. Этот, конечно, коротышка, особенно рядом с Гиндзиро, но Гин-Гин сейчас не в лучшей форме, так что в схватке за вожделенную купюру Рюдзи по всем признакам одолевает. Его притязания основываются на том, что плата за вещь, купленную в этом магазине – вознаграждение трудов дизайнера (или дворника, опционально). Мой бывший настойчиво возражает, что засчитает эти деньги в счет погашения долга семьи Рюдзи перед его семьей. То есть в итоге она все равно принадлежит ему.

Я их обожаю – они так эмоционально делят мои деньги!

Вообще, эта взаимная неприязнь из-за ревности тянется с тех пор, как Гиндзиро пытался увести у Рюдзи девушку, которая тогда еще и не была его девушкой. Гиндзиро, в свою очередь, обиделся на Рюдзи, когда тот сказал, что Гин – Серебро – это нечто неодушевленное, и потому не может присоединиться к Тигру&Дракону. Спустя неделю Гиндзиро отомстил, заявив, что Рюдзи – Дракон – сущность вообще мифическая, и пересечься с тигром в реальной жизни ему – ну вообще никак.

Что называется, отомстил – так отомстил. Не иначе, в какой-то из историй подсмотрел. Да… Гиндзиро никогда не отличался быстротой реакции. А Тигр всегда был предметом их привязанности и взаимной ревности.

Вот и сейчас:

- Это же плата за выход Которы из банды, - пропыхтел Рюдзи, и пальцы Гиндзиро немедленно разжались.

Рюдзи не будь Рюдзи, если он, неожиданно получив свое, отлетит в дальний угол. Все-таки годы сценического опыта и хорошая пластика дают о себе знать: он тут же принял красивую позу, расправил деньги и с поклоном (совсем небольшим – нечего перед всякими спину гнуть) протянул ее бывшему моему парню, нынешнему главе клана.

- Не забудь уменьшить нашу задолженность.

Гиндзиро подношение принял; только для того, чтобы со злостью швырнуть им в в Рюдзи. Ах, это зрелище разлетающихся денег, которым нас так любят дразнить по телевизору! Нет, не вышло эффекта: жалкая однотысячная купюра – это не то. Совсем не то.

В тот момент, когда я накрыла деньги метлой, чтобы эти двое, не дай бог, не начали насильно вручать их друг другу, в магазине появился новый посетитель. Назовем его условно "волком", потому что, честное слово – даже имени такого гнусного типа я запомнить не в силах. Следом вошел еще один, вообще омерзительный, не заслуживающий даже условного прозвища.

Мы с Рюдзи отпрыгнули и притаились за спиной у Гиндзиро, а тому не повезло: он стоял ближе всех к двери, да к тому же спиной. Короче, деваться ему было некуда, встречать прибывших пришлось ему.

Конечно! Нам не привыкать, не первый раз эти бандиты крушат магазин. Осталось только позаботиться о том, чтобы запереть дверь и занавесить витрины, и можно начинать. Гнусный волк обвел взглядом всех присутствующих:

- Девочка, подними это, - сказал он, и я отодвинула метлу. – И подай.

Я помедлила всего секундочку, и омерзительный тип предпринял в нашу сторону телодвижение наркомана в ломке, увидевшего на полу замытую марку. Больше ничто и никто его не интересовал. Гиндзиро двинул омерзительного типа плечом:

- Это не ваша территория.

Ах, если б я не была так подавлена, я бы станцевала для моего героя чирлидерский танец с отстойными шарфиками вместо помпонов - у нас в магазине этого добра навалом. Но меня не оставляло предчувствие какого-то неотвратимого разрушения, безобразной разборки на пустом месте. Во всех смыслах этого выражения. Так что я только с силой стиснула плечо Рюдзи, и мы еще теснее прижались друг к другу.

Гнусный волк заулыбался. Он всегда производил впечатление приветливого и общительного человека, до такой степени, что его общительность начинала казаться навязчивой. Ну не было харизмы у этого якудзы; даром, что глава клана. Зато, говорят, этого самого хоть отбавляй было у его помощника, который всюду за ним таскался. Говорят.

* * *

Далее – представьте ночь над Токийским заливом. Редкие огни, покачивающиеся на поверхности воды, и иногда ныряющие в глубину, когда какая-нибудь особо быстрая волна застает их врасплох. Безмолвный парк, в темноте больше похожий на задворки промышленного района. Грохот составов с ближайшей станции, изредка доносящийся через свежий ночной эфир.

На пирс пришуршал кортеж из трех машин, захлопали двери, зазвучали голоса. Из багажника "форда" вытащили связанного человека и потащили к воде. (Американские машины – это круто. Черные машины – тоже. Круче них только черные машины со сломанным кондиционером… экстрим!)

Человеком этим – который из багажника – оказался ни кто иной, как мой бывший. Когда гнусный волк услышал его сердитую фразу в магазине, он только улыбнулся и продел свою руку под руку Гиндзиро, словно приглашая пройтись вместе. Омерзительный тип подскочил с другой стороны, и они удалились втроем, вероятно, чувствуя спинами, как мы с Рюдзи невольно подталкиваем их взглядами – прочь, прочь. Подальше от мирных жителей, к которым мы себя причисляем.

Из магазина Гиндзиро уже чуть ли не выволокли, что называется, под руки, а там и вовсе набросились всей стаей. Скрутили, отобрали телефон, завязали сзади рукава куртки на манер смирительной рубашки. Не то чтобы у якудза не было скотча или веревки, но они торопились, а спортивная одежда так кстати делается с запасом размера! Рот ему заткнули кардинальным средством – изящной шляпной вешалкой, купленной мною всего лишь на прошлой неделе (когда только успели, сволочи!). То есть, заткнули в фигуральном смысле – огрев его этой вешалкой по лбу.

К моменту прибытия на берег Гиндзиро все еще не очнулся, и бандиты решили окатить его холодной водой. Долго искали, чем зачерпнуть, пока в конце концов кто-то не принес двухлитровую пластиковую бутылку. Бесчувственное тело поставили на колени, и омерзительный тип начал его поливать. Гиндзиро то ли охнул, то ли кашлянул, и завозился в перекрученном пузыре своей смирительной куртки.

Гнусный волк стал рядом со своим помощником – кончики ботинок в луже – и надменно произнес:

- Год назад тебе предлагали договориться по-хорошему, ты встал в позу. Сейчас нам не интересно с тобой нянчиться, поэтому ты умрешь.

Гиндзиро только и мог, что повести глазами направо-налево, после чего выдавил:

- Токийский залив…

- А ты думал? Сейчас спустим тебя под катер и провернем винт. Станешь фаршем, порадуешь придонных падальщиков.

- Оригинально, - таким же сдавленным голосом проговорил Гиндзиро. На дне его глаз засочился кислотными пузырями неодолимый ужас. Пугала не столько сама угроза, сколько способ ее осуществления.

В этот момент гнусный волк отвлекся, заметив на дорожке какого-то человека – это был Хюга, оставивший машину у ворот и спустившийся к пирсу через парк. Гнусный волк окликнул его:

- Капитан! – чтобы ни у кого из присутствующих не сложилось ложного впечатления о том, по чьей указке Хюга принимает участие в сегодняшнем мероприятии. Воспользовавшись заминкой, омерзительный тип от души пнул Гиндзиро в живот и утешил:

- Не переживай, никто тебя молоть не будет. Утопят, как всех, и дело с концом.

Пинок был сильным, но удар в живот, если он не повредил внутренности – это всего лишь кратковременная боль, от нее не останавливается дыхание и не затуманиваются мозги. Валяясь на боку в луже, Гиндзиро против воли разглядывал гнусного волка и стоящего за его спиной Хюгу и не мог не поражаться, сколько сходства в обликах того и другого. Разве что Хюга побрезговал приближаться и пачкать обувь в луже. Вдоволь насмотревшись, Гин потихоньку стал на четвереньки и обнаружил, что узел на рукавах куртки совсем ослаб; так что она просто соскользнула с него.

В белой (правда, заляпанной кровью) футболке, рассеченным лбом и следами побоев на лице, обреченно-торжественный, Гиндзиро и впрямь сейчас походил на неудавшегося самоубийцу. Разлетевшиеся мокрые волосы и упертые в асфальт руки лишь усиливали впечатление, что он только что выбрался на берег из грязной заводи и из последних сил цепляется за сушу.

Самое время подняться на ноги и свершить месть. Ведь окончание истории о двойном самоубийстве в Синагава – это и есть рассказ о мести за сломанную жизнь и упущенные возможности.

- Котора… - пробормотал Гиндзиро, ощупывая ушиб на животе.

- Что?! – демонстративно склонился в его сторону гнусный волк, хотя прекрасно слышал. Но именно потому он и заинтересовался.

Гиндзиро выпрямился, подполз к волку на коленях и взял его левую руку в свои ладони. Тот неохотно, словно не веря, позволил сделать это.

- Котора как-то сказал: Первый человек, рассказавший ракуго, не полагал, что она станет классикой, так же, как первый якудза, утопивший свою жертву в Токийском заливе, не полагал, что и это станет классикой тоже, - доверительно сообщил гнусному волку Гиндзиро.

Тот хохотнул:

- Котора! Где-то он сейчас?

На этом месте рассказ прерывается выкриком из зрительного зала:

- Вот-вот, мне тоже интересно, кто такой этот Котора, которого вы упоминаете к месту и не к месту, и где он сейчас?

Все смотрят на странного человека, сидящего в четвертом ряду. Он никому не знаком, поэтому стулья рядом с ним пустуют – завсегдатаи хотят делиться впечатлениями от представления, но только друг с другом, а не с чужаками.

А со сцены уже летит в замахе нога рассказчицы (-Ух ты! Разве бывает такая длинная? - В телевизоре все бывает.) и подошва деревянной сандалии-гэта зависает перед самым носом вопрошавшего.

- Как вам не стыдно, зритель-сан? – укоряет его рассказчица. Потом она вспоминает, что ее кимоно не предназначено для подобных упражнений – к тому же, к зрителю, каким бы он ни был, нужно относиться с вежливостью – и берет себя в руки. – Если вы не знаете, кто такой Котора, тогда ради чего вы пришли в наш неприметный театр?

Рассказчица снова опускается на подушки; видно, что она сердита и немного растеряна.

Котора – это и есть тот самый Тигр, четвертый участник банды RS, которого Гиндзиро почитал, как друга и наставника, а все остальные обожали. Просто обожали. Котора - сирота, спихнувший Рюдзи с его законного места младшенького любимчика. Неумелый рассказчик, он зажигал сердца слушателей чистейшими эмоциями. Необразованный, вспыльчивый и упрямый, он притягивал нас и покорял наши души своей любовью к ракуго, к друзьям и к самой жизни.

Котора тяготился тем, что он якудза; но с тех пор, как банда усыновила его, тогда еще совсем маленького мальчика, ничего иного в жизни не знал и не умел. Да и не интересовался – пока не подсмотрел случайно в крошечном, почти семейном, театре эпизод из этого традиционного национального представления. Один-единственный человек на сцене без декораций разыгрывал забавную сцену, меняя персонажей и действие легким поворотом головы.

Пещерный человек был сражен. Распластан и втоптан в пыль стадом бешеных мамонтов. И он отказывался подниматься, пока самый-самый главный мастер ракуго – отец Рюдзи, между прочим - не научит его всем премудростям своего искусства. Теперь у него была цель в жизни, теперь он видел мир за пределами банды – он хотел стать рассказчиком!

Глава клана согласился отпустить Котору, но поставил последнее условие: тот должен был взыскать и возвратить организации некую сумму, в свое время одолженную под проценты. Одолженную, опять же, отцу Рюдзи.

Злорадство в голосе волка при упоминании Которы вполне объяснимо – он и сам был не прочь приручить Тигра, заполучить этого своевольного хищника в свою банду. Но он просчитался, обидев непутевого ученичка Которы, и Тигр пришел в такую ярость, что разнес штаб-квартиру гнусного волка в пух и прах.

Так что вопрос – где сейчас Котора? – ответа не требует. Это всем известно – он в тюрьме, без шанса на то, чтобы вернуться в театр; и без шанса снова стать якудзой после освобождения, потому что банда без него все равно долго не протянула. Рюдзи, из упрямства ли, от ностальгии или благодарности – не могу сказать, не знаю – до сих пор продолжает вносить плату за выход Которы из банды, чем бесит Гиндзиро неимоверно.

Однако Рюдзи прав – старые долги никуда не деваются, и их нужно платить. И сам Гиндзиро в последнее время слишком часто задумывался о том, как бездарно он растрачивает то неосязаемое наследство, что оставил ему Котора – жизнь и свобода, выкупленные ценой собственной несвободы.

- И к чему ты вообще вспомнил о нем? – ухмыльнулся гнусный волк, ожидая, что мой бывший сейчас стиснет его руку и начнет умолять о пощаде.

- К тому, - ответил Гиндзиро, - что все вы, не смотря ни на что, как были, так и остались классическими якудза.

С этими словами вцепился гнусному волку зубами поперек мизинца и дернул головой, как невоспитанный щенок, который пытается отнять игрушку у хозяина. Там что-то хрустнуло; волк пискнул и схватился свободной рукой за кобуру – только чтобы почувствовать, как пистолет выпрыгивает оттуда.

Дальнейшее облокотившиеся на машины расслабленные бандиты посчитали невероятной нелепостью: Гиндзиро сгреб в кулак промежность гнусного волка и потянул к земле, вынуждая того проседать следом, а сам стал подниматься, пока в буквальном смысле не возвысился над врагом. И тогда, спеша не упустить момент, пинком повалил его на землю и стал выворачивать волку карманы в поисках своего телефона. Что тут скажешь – привязывался Гин-Гин к вещам.

Забрав телефон, он с мрачным злорадством придавил ботинком окровавленную руку гнусного волка, потоптался по ней и сказал:

- Завтра принесешь, - а затем, оставив того убиваться по ущемленному достоинству, сделал шаг навстречу Хюге, который все это время обменивался зверскими взглядами с омерзительным типом.

- Хюга-сан, - тихо проговорил Гиндзиро, и тот, словно невзначай поведя дулом пистолета в сторону омерзительного типа (а уж у Хюги-то оружие было вполне боеспособно, в отличие от бесполезной штуки, которую мой бывший добыл из кобуры гнусного волка), протянул ему бутылку бренди.

- Классические якудза, - сказал Гиндзиро, сплевывая бренди вперемешку с кровью и вытирая губы. Такие ни за что не выступят против бешеного одиночки, который только что покусал их вожака. Роли настоящих злодеев в теледрамах им не доверят никогда, а поставят в массовку - создавать герою мелкие помехи на пути к настоящему испытанию.

Гиндзиро кивнул Хюге, и они вдвоем беспрепятственно прошли сквозь красноречиво расступившийся строй классических тупых якудза, которые только и знают, что корчить страшные рожи и толкать надменные речи. Никто их не остановил; можно сказать, что все без исключения бандиты были так изумлены, что не могли пошевелиться.

* * *

Да, я знаю, что заканчивать историю теми же словами, которыми она началась, в ракуго не принято, но чего вы от меня хотите? Это мой любимый прием; в конце концов, оборот событий расставил героев на новые позиции, так что, строго говоря, вряд ли мы вернулись к тому, с чего начали.

Если что-то еще и стоит упоминания - могу добавить, что через несколько дней гнусный волк сам нашел моего бывшего, вручил в знак признания собственных ошибок отрезанный по всем правилам мизинец и принес клятву верности. Меньше чем за два года маленькая RS в лице Гиндзиро и Хюги парадоксальным образом поглотила огромную WM. Добродушный, неуклюжий, а в чем-то даже робкий и наивный Гин-Гин стал признанным главой клана, и вслед за волком ему присягнули остальные капитаны. Он принял всех, кто к нему прибился, и даже омерзительный тип теперь все время таскался за ним, потому что – самурай убогого не обидит; не оставлять же, в самом деле, такую зверушку на воле. Она там, чего доброго, еще размножаться начнет.

Не смешно, скажете вы? Но ведь мастер предупреждал в самом начале, что окончание этой истории не будет смешным.

Недостаточно мрачно и кроваво, скажете вы? Но ведь это же Гиндзиро… он добрый.

На самом деле все было не так, скажете вы? Но ведь это же ракуго – здесь каждый рассказывает ту историю, которую лучше знает, и которая больше всего нравится.

Спасибо за внимание. А той самой которовской кричалки вы от меня не услышите, потому что и при всем желании я не воспроизведу его безумный акцент.

* * *

fin