…

Я когда-нибудь сдамся. Неопределенное такое когда-нибудь, далеко пока. Но когда-нибудь – да.

Это любопытство просто, не больше. Он знает что-то, чего не знаю я. Он может показать мне что-то, чего я не видела. И ощущения новые – тоже.

Потому что, когда я лежу ночью, усталая, я думаю о нем. Против воли своей думаю, само оно думается. И чувства какие-то новые приходят. Накатывают, волной, не противные – странные просто. Это что-то вроде щекотки. Не совсем, но почти. Это не больно – это странно. Это ново и непривычно. Почти приятно, даже. Но слишком много не вынести, слишком много – это слишком.

Я хочу знать, что будет дальше. Там, после этого.

…

– Привет, Мэри, - традиция. С нее день начинается. Новый, очередной.

Я держусь от него подальше. Я стараюсь, правда. Но и избежать – не могу.

Иногда я мечтаю, чтобы он был Дином. Понимающим, терпеливым Дином. В первый момент я испугалась, тогда, но потом поняла – лучше Дин, чем Тристан.

Не такой настойчивый он.

– Рори, - поправляю я. Больше по привычке уже, знаю, что он помнит.

…

Мы в подсобке сталкиваемся.

Я забегаю чулки переодеть, он за чем-то своим. Тут старые парты, ненужные стулья, даже доски в углу стоят. Я сижу на тумбочке, ноги на стол, в одном чулке – вторая нога голая. А он смотрит на меня, прислонившись к двери, и ухмыляется.

Неудобно.

– Помочь?

Я краснею. Устаревшее действие, неактуальное. Но я краснею. Это первый такой случай – никто до не видел меня такой, не заставал в такой момент. Мать – да, но мать не считается. Мне кажется, что у меня отобрали что-то личное, заставили чем-то личным поделиться. Против воли моей.

– Отвернись, - прошу. Да, это просьба. Жалобная почти.

У меня руки дрожат. От волнения, наверное. Я ими за край тумбочки цепляюсь – чтобы дрожь незаметна была.

Он отворачивается. Не спорит почему-то.

Я поспешно чулок натягиваю. Гольф поверх, и туфли. И с тумбочки спрыгиваю.

А он достает сигарету и щелкает зажигалкой. Вот вам и секрет.

…

Я пытаюсь мимо проскользнуть, но он меня опять ловит. За локоть хватает, удерживает. Я сильно дергаюсь – он не отпускает, мне больно. Оборачиваюсь, удивленная – и тогда-то он меня и целует.

По-настоящему на этот раз.

Я не могу понять - как это. Новые ощущения, да. Но какие новые – неясно. Плюс или минус – тоже. Я застыла, замерла, его руки сомкнулись у меня за спиной, он прижимает меня к себе, я прижимаюсь к нему просто потому, что это удобно, иначе я упасть болью. Падать больно.

В голове вереница мыслей. Разных, ненужных. Странных даже.

Я должна, наверное, закрыть глаза – но не тянет даже.

Я вырываюсь и убегаю. Он остается там, в подсобке.

…

Пэрис подозревает. Она любит подозревать. Мне кажется, это ей что-то такое необходимое дает, нужное. Жизнь наполняет, что ли?

Я улыбаюсь, мысленно. Она подозревает, но до какой степени ей подозревать надо – и не догадывается.

…

После школы мы встречаемся. Мать ждет меня в кафе у Люка, но я солгу потом, что в библиотеке задержалась.

Хорошо и правильно – и то, и то устарело. И то, и то пылью покрылось, толстым слоем. И то, и то – лишнее теперь.

Любопытство до добра не доводит. Говорят так. А мне плевать. Я отдаюсь новым ощущениям. Вся, целиком.

…

– Пока, Рори, - говорит он.

И я хочу поправить, автоматически, но понимаю потом – он правильно сказал.

…

[end]

…

заказ принят?