Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...

(Тютчев)

Лето заканчивалось. Еще ярко и жарко светило солнце, и мелькали разноцветные девичьи платья, но во всем чувствовалось приближение нью-йоркской осени, которая опадет на землю желто-красными листьями кленов. В этом году отец не встречал его на вокзале, опять уехав в очередное турне, и Дэн в одиночестве добирался домой в Бруклин, и все же, с той минуты, как он сошел с поезда, он оглядывался по сторонам, ища на вокзале призрак из прошлого года, Серену Ван дер Вудсен. Но конечно же, её не было.

Он вошел в квартиру, поприветствовав тишину, улыбнулся записке сестры, оставленной на столе, неторопливо разложил свои вещи, пытаясь занять чем-то пустоту в душе.

Последние полтора месяца, проведенные у матери на Гудзоне, не принесли ему желанного спокойствия и забвения. Он все еще помнил, все еще любил. И с каждым днем все сильнее корил себя, что позволил уйти. Дэн вспоминал те планы, которые они строили вдовеем на это лето, которое раскрашивали в цвета радости и любви. Поездка по штатам, в стилистике «роуд-муви», как шутила Серена, пара недель в Хэмптоне, где у её семьи был дом… Все казалось простым, понятным и правильным, наполненным карамельно-сказочными счастьем. Эти картинки будущего разбились на мелкие осколки, острые и болезненные, которые стали настоящим этого лета. Он бродил в одиночестве по набережным Гудзона, рассматривая картины многочисленных художников, и сбегал от туристов на маленькие улочки. Долго сидел, глядя на воду, и взяв в руки ручку и блокнот, писал, писал, писал как безумный, но на бумаге были лишь черные кляксы собственной боли. Он все испортил, и пусть на Серене лежала её собственная вина, испортил все он. Он испугался дать им шанс, желая дать себе время, но оно не излечило боль, а сделало её лишь сильнее. Нельзя вычеркнуть любовь, она не поддается правилам, не признает слова «правильно» и «неверно». Он помнил ту Серену, за которой тайно наблюдал год до её неожиданного исчезновения, помнил ту, какой она была во время их романа, помнил, от какой Серены он уходил… Три разных человека – нет, один, он просто предпочел уверить себя, что в ней нет недостатков, что у неё нет прошлого. Он не смог жить с её прошлым. Тогда не мог, теперь же знал, что ему все равно, что было – важно, что стало потом. Важен был её Рожественский подарок, и робкие, впервые произнесенные слова «Я тебя люблю»

Он много раз порывался взять телефон и набрать её номер, услышать любимый голос и все исправить, но каждый раз останавливал себя, боясь, что не сможет сказать, объяснить. Он верил, что после раскаленного воздуха лета, осень принесет прохладу, и боль утихнет, и они попробуют вновь. Он верил, и ждал со страхом и надеждой того дня, как они встретятся на ступеньках и увидят друг друга.

Взяв телефон, он набрал знакомый номер, уверенный, что она уже в Нью-Йорке и готовый мчаться к ней через мост, прося прощение и признаваясь в любви. Но механический голос ответил, что этот номер не доступен.

Достав свой ноутбук, чтобы проверить почту, он в нерешительности замер, перед тем как нажать «enter», потому что неосознанно его пальцы набрали знакомо-ненавистный адрес: блог Сплетницы. Он не принадлежал к числу тех, кто получал уведомления о новых записях по смс, и всякий раз ему приходилось проверять ненавистный сайт, если он хотел что-то узнать. Он никогда не хотел – и без того были доброжелатели, готовые сообщить «радостные вести». Но сегодня… Дженни обмолвилась мимоходом в каком-то из разговоров, что последняя запись была сделана в начале каникул. Сплетница, эта жестокая богиня Верхнего Ист-Сайда, объявила лето временем отдыха. «Напряженный год, непрекращающаяся драма и множество скандалов. Что же, мои дорогие жители Верхнего Ист-Сайда, мы все заслужили хороший отдых. Так что веселитесь и отдыхайте, но помните, все, что произошло летом, обязательно будет раскрыто в его конце. You know you love me, xoxo Gossip girl»

Но лето заканчивалось, и все возвращались в город – вряд ли Сплетница готова упустить такое. А он… ему просто хотелось узнать, что Серена вернулась. Нажав кнопку, он подождал, пока загрузится страница, и замер, глядя на фотографии, сопровождавшую последний пост.

«Как я и говорила, мои дорогие, все, что произошло летом, обязательно станет известно. Вы не ошиблись, это не старая фотография из архивов нашей Великолепной четверки. Спасибо craftygirl123 которая прислала мне эти снимки. Что же, похоже самая большая драма прошлого года окончательно забыта, и наши любимые CBNS вновь вместе. А есть еще те, кто не верит, что Хэмптон полон волшебства…»

Он не стал читать дальше, вглядываясь в счастливое лицо девушки, которую любил. В компании друзей она поднимала бокал шампанского, чему-то смеясь, пока Нейт что-то шептал, склонившись к ней, а его рука нежно обнимала её за плечи.

«…теперь у нас две золотые парочки, вернее, одна темная и одна золотая…»

Сидевшие напротив Блэр и Чак лукаво подмигивали друг другу, чтобы секунду спустя целоваться на следующей фотографии. На той же, где в сладком поцелуе соединились Нэйт с Серенной.

Он её потерял, удары сердца стали реже, и кляксы в блокноте превратились в черные тонкие линии.

«А что же, спросите вы меня, случилось с одним Бруклинцем? Похоже, что LonelyBoy вновь одинок. You know you love me, xoxo Gossip girl»