Dog new tricks
Nothing you learn will stick
Dog new tricks
You make me feel so worthless
Garbage – Dog new tricks

Ближе к двум часам ночи. Когда самый глубокий сон. Свет ночных фонарей кажется мертвым. Тишина оглушительная. Только ветер. Там, в деревьях.

Прямо с порога. Она любит так. Не откладывая в долгий ящик. Каждая секунда дорога, правда? Правда.

В его доме всегда такой особенный полумрак. Верхний свет потушен, но ночник горит говорит. Чтобы видеть тебя, говорит Ричард. «Чтобы лучше видеть тебя, дитя мое». Глухие шторы на окнах. Ничего не будет видно – только оранжевое свечение сквозь их ткань.

В его доме всегда такой особенный запах. У неё хорошая память на запахи – этот она вспоминает иногда днем. Вспоминает – и закусывает губу. Горячий спазм между бедер – от одного этого воспоминания. Такое оно.

Ластится, как кошка, подставляет голову, волосы, чтобы погладил. Но она не кошка, нет. Ричард усмехается. Он знает. Сука. Маленькая, смуглая. Не слишком верная. Не двуличная даже – у неё больше лиц. Что, если бы узнал папа? Что, если бы узнал Карл? А может, кого-то еще надо поставить в известность, м? И зубы у неё острые, сучьи. Она любит кусаться – в плечо, в шею. В самые безумные минуты. И когда целуется.

И запахи она помнит так хорошо по этой же причине. Какая-то собачья память.

Быстро перехватывает её руки: будет, как я хочу, Алекс. И не хмурься. Не хмурься, девочка. Вот так. Умница. Умница. Целует её до обморока, до распухших губ. Только иногда позволяет сделать вдох. Все медленно. Она специально надевает рубашки – пусть на голое тело, но рубашки. Чтобы он расстегивал пуговицы, одну за другой. Потом сбросил с её плеч. Она это обожает.

Его дыхание обжигает, щекочет. Ничего лучше нельзя придумать. Ключицы. Ложбинка на груди. Ниже, ниже. К животу. Останавливается над поясом джинс. Ричард, перестань дразнить меня, ну пожалуйста.

Скажи еще раз.

Пожалуйста….

Он любит, когда она просит, умоляет.

Часы на прикроватном столике теперь вровень с её лицом. Она слышит тиканье. Улавливает краем сознания. Время уходит.

Он продолжает её дразнить. Расчетливо. Она чуть не плачет. Стискивает зубы. Воздух такой горячий, что больно дышать.

Она приподнимается на локтях и смотрит на Ричарда. Проводит кончиком языка по пересохшим губам. Она смотрела на него так с тринадцати лет, каждый раз, как только они оставались наедине.

Все чувства сразу обостряются. Кажется, что грубая джинсовая ткань царапает кожу. Он целует её колени. Выше. Он позволяет ей немного свободы. Притянуть его голову ближе: пожалуйста, Ричард. Она задыхается, стонет, как стонут умирающие. Чёрт. Это слово отлетает от стен.

После этого Алекс становится совсем ручной. Делай, что хочешь. Бери голыми руками. Что он и делает. Она подается вперед. Ей хорошо, очень. Приходит в себя. Прижимается к его груди – как у тебя быстро бьется сердце, надо же, вот здесь, слева…. А ведь ты человек, как все, Ричард…. Смотрит в глаза.

Хочешь меня?

А как ты думаешь?

Слова – без них никак. Правила игры. От слов еще жарче. Хочу, хочу. Остаться навсегда здесь, с тобой. В этой постели. Никогда не выпускать тебя из рук. Никогда. Ричард, ты же знаешь, что такое вечность. Научи меня.

Это она произносит про себя, не вслух. Но он улыбается. Целует её в лоб. Невинный ритуал – перед тем, что будет дальше.

Смотри мне в глаза. Это почти приказ. Команда. Она все сделает. Лишь бы он не останавливался. Только иногда прикрывает веки, когда сознание выключается на микросекунды.

Быстрее. Еще. Как меняется её лицо. Как расширяются зрачки. Такого никогда больше не будет. Ни с кем. Они оба знают.

Потом крик. Крики. У неё выступает кровь в уголке рта. Прикусила. Соленая на вкус.

Алекс прячет лицо у него на плече и пытается дышать ровнее. Целует его, мелкими, короткими прикосновениями губ. Благодарно.

Если бы Ричард захотел, она бы ела у него с рук. Стала бы ручной. Делала бы все, что он сказал. И Карл был бы забыт. И Бен был бы спокоен. Тем более что он – Бен - никогда бы не узнал, что случилось с его дочерью. Что изменило её.

Но Ричард не станет дрессировать её. Пусть продолжает кусать кормящую её руку. Будет неблагодарной. Получит свое.

Хотя, надо признать, он привязался к ней. Привык к её ночным визитам. Привык видеть её днем, обмениваться с ней равнодушным взглядами, равнодушными фразами. Почти равнодушными.

Время все расставит по местам.

fin