- Да разве ж наш Бен диктатор? – усмехнулась однажды мадам Амелия, молодящаяся старушка, прикуривая тонкую папиросу. – Любые подданные обычно если и стремятся угодить диктатору, то исключительно из-за подобострастия. Которое ничего общего с любовью и уважением не имеет. А наш Бен – он просто симпатичный парень. Ему всегда хочется приятное сделать.

С Амелией согласились не только потому что та была историком, а потому разбиралась в диктаторах, а потому что сказала она, в действительности, сущую правду. Бена уважали. Бена боялись – по протоколу. Но Бена любили.

Бен тогда очень смутился, услышав этот разговор. Сейчас он вспомнил о нем потому что, за неимением нового чтива, листал сборник «Мемуары диктаторов».

На острове стоял июль, и воздух напоминал средство для мытья посуды – такой же густой и липкий. Кондиционер под потолком старался охладить его, как мог, но, в итоге, проиграл сражение, конвульсивно кашлянув и затихнув.

Бен устало потер лоб, встал, пересек комнату, высунулся в северное окно и заорал:

- Том!

В его задачу входило переорать шум баскетбольного матча, который исторгал телевизор в гостиной Тома, жившего по соседству. Голос Бена потонул в «ААААА БЕГИ СУКИН СЫН БЕГИ БЕГИ ТВОЮ МАТЬ!!!!!», исторгаемом, по меньшей мере, десятком телезрительских глоток, мужских и женских. У Тома проходил коллективный просмотр.

«Оказывается, у нас есть женщины, которые любят баскетбол», - машинально подумал Бен. Набрал в легкие побольше воздуха и повторил зов:

- ТОМ!!!

- Ну чего, чего? – донеслось, наконец, в ответ. В окно высунулся Том с бутылкой пива.

- Ты не будешь так добр потом посмотреть, что там моим кондюком? Я в них не шарю, ты же помнишь.

- Ага, помню, - неопределенно отозвался Том, и тут же скрылся в недрах дома, поскольку оттуда снова раздался ор, визг, и приглушенный голос телекомментатора.

Бен налил себе холодной минералки без газа. Выпил прямо возле холодильника, изучая магнит в виде грустной овцы с ромашкой, свисающей изо рта. Вернулся за письменный стол, раскрыл «Мемуары…».

«Каждый диктатор, - прочел он, - не был, по сути, бессердечным животным. Почти все они испытывали к подданным любовь, сравнимую с отческой – особенно, к наиболее приближенным…»

На дорожке перед домом послышался стремительно приближающийся топот, и, прежде чем Бен успел осознать, что происходит, в гостиную влетела Диана – растрепанная, разгоряченная, в шортах, майке и босиком.

- Он меня убьет, - с восторженным испугом сообщила она, захлопывая дверь и подпирая её спиной.

«Джейсон, - определил Бен. - Мальчик мало того, что темпераментен по национальному признаку, так еще и выпестован Дэнни».

Страшный удар послышался с той стороны, но дверь устояла на петлях. Диана буксовала ногами.

- Открывай, стерва!!!! – взревели с той стороны.

- Ну что с ним поделать, а? – пожаловалась Диана Бену, который устало взирал на это поверх книги. – Убирайся, Джейсон, я тебе предупреждаю! – совсем другим голосом крикнула она в замочную скважину. Джейсон издал воинственный клич и вновь обрушился на дверь.

Бен ощутил приближение мигрени. Дверь тряслась, Джейсон орал, Диана визжала, радостно сверкая глазами. В какой-то момент, на улице все затихло.

- Как вы думаете, шеф, он ушел? - шепотом поинтересовалась девушка.

- Это может быть ловушка, - осторожно предположил Бен. Диана кивнула, убирая со лба мокрую прядь.

- Ревнивый – ужас, - капризно сказала она. – Чертов латинос.

Тут его осенило:

- Знаешь, - начал он, мне кажется, что Джейсон может…

Из коридора, ведущего к черному ходу, возник Джейсон, тяжело дыша.

- … войти через заднюю дверь, - все-таки, завершил мысль Бен.

Диана, не говоря худого слова, снова распахнула переднюю дверь и вылетела наружу. Джейсон кинулся за ней, успев – вежливый мальчик! – бросить на ходу: «Извините, шеф».

- Догонит и трахнет, - прокомментировала спускающаяся по лестнице Алекс. – Ну, помирятся сначала…

- А ты большой специалист в этом, - язвительно ответил Бен. Дочурка наградила его презрительным взглядом и направилась к выходу.

- Может, соизволишь рассказать, куда ты? – крикнул ей вслед отец.

- Смотреть на кроликов! – отозвалась Алекс.

«С этим пора завязывать, - устало подумал Бен. – С этими… кроликами».

- ГОООООООЛ!!!!! – грянуло в соседнем доме.

***
Незадолго до появления Алекс, Ричард привез с Большой Земли неразговорчивую и серьезную темнокожую женщину по имени Беатрис Клу. Интернат, в котором она работала няней, был закрыт с неимоверным скандалом. Якобы, в нем производились психологические эксперименты над детьми.

- Это действительно было так? – спросил Бен. Разговор происходил поздно вечером, в его кабинете, при свете настольной лампы. Клу сидела, сложив руки на коленях. Её волосы были повязаны темно-синим платком. Никто и никогда не видел её без платка.

- Все эти дети обладали неординарными способностями, - спокойно ответила Клу. – Не могли же мы объявить об этом вслух на всю страну. Но нашлись люди, которые знали об этом. И… в определенном роде, завидовали нам.

Беа Клу обладала потрясающей выдержкой, хладнокровием и серьезностью. Она любила детей, но никогда не сюсюкала с ними. Собственно, единственными детьми на острове тогда были четверо мальчишек десяти-двенадцати лет: Джейсон, Мэттью, Альдо и Айван. Позже появился (Бен проклинал этот день до сих пор) трехлетний Карл, со своей неврастеничной мамашей-зоологом, а еще чуть позже – младенец Алекс.

Беа готовила ей смеси, кормила, купала, пеленала. Учила этому Бена.

- Но вот чему, Бен, я тебя точно не могу научить, - сказала она однажды, когда Алекс было года три, - так это воспитывать её. Я могу только дать тебе один небольшой, но важный совет.

- Какой? – поинтересовался молодой отец.

- Не позволяй ей слишком много. У неё дурная наследственность. Я верю в генетику. Я видела её мать. Да и ты видел. На седьмом месяце поубивала всех, включая… родного отца Алекс, - последнее Беа прибавила после секундной паузы, но в своей обычной, прямой и безжалостной манере.

- Хорошо, - кивнул Бен. – Хорошо.

***
С небольшим опозданием Бен обнаружил отсутствие корреспонденции на сегодня. Бакунин в своем репертуаре.

Вздохнув, он полез в ящик стола за телефонным аппаратом. Набрал «911» - он уже не помнил, какой шутник установил однажды именно этот номер для бакунинской базы. Возможно, он сам.

После нескольких гудков в трубке установилась странная тишина с потрескиваниями. Бен уже потянулся было к рычагам, но тут тишина прохрипела:

- Аллё!

- Михаил, - позвал Бен. – Доброе у…

- Аллё, ну говорите, а! – возмутились на той стороне, игнорируя Бена. Тут же последовало какое-то глухое ругательство на русском. Или, возможно, на украинском. Бен не был в точности уверен, если разница между русским и украинским матом. Беа вроде как-то говорила, что нет.

- Михаил, - обессилено произнес Бен. – Это я.

- Кто, бля, - «я»? – иронически осведомился собеседник.

- «Я» – это Бен. Ты почту проверял? Есть от Ричарда что-нибудь?

- Ой, ё-маё… - невнятно буркнул Михаил. – Ладно. Зайди.

Раздались короткие гудки. Бен подождал секунду неизвестно чего, вернул трубку на рычаг, сунул рацию в карман и вышел из дома.

Путь его лежал по дорожке, огибающей дома с южной стороны. Возле черного хода одного из них обнаружилась Харпер, чье лицо было покрыто неврастеническими красными пятнами. Она судорожно всхлипывала и курила сигареты без фильтра. Бен присел рядом.

- Сигаретку? – мрачно предложила Харпер дрожащим голосом. Бен молча покачал головой.

- Понимаешь, Бен, какая херня, - продолжила она, просыпая пепел на джинсы. – Вот ты – ну, то есть, я… вот ты живешь - и ты – крутой психолог, который решает всеобщие проблемы. Которая всем говорит: «Вы хотите об этом поговорить?». А кто, мать его, мне предложит об этом поговорить? Разве психологу не положен свой психолог, а? Как знаешь, в том анекдоте: кто стрижет парикмахера? – Харпер расхохоталась истерическим смехом и поперхнулась дымом.

- Ведь меня предупреждали, - сипло сказала она, откашлявшись, - все предупреждали, что это этой прошмандовки нужно мужика беречь. Колин предупреждала. Даже Беа намекнула, и что? Так эта скотина, Гудвин… ты не поверишь, Бен… он ей навешал лапши, будто спит на кушетке! Он! Спит! На кушетке! – Харпер зашлась очередным приступом гомерического хохота.

Бен чувствовал угрызения совести. Он понимал, что Харпер вряд ли винит его в появление на острове Джульетт Берк. Хотя, конечно, он виноват … отчасти. Но в том, что произошло…

- Надо дать Гудвину поручение, которое слегка приведет его в чувство, как ты считаешь, Харпер? – задумчиво сказал Бен.

Мгновение та смотрела на него воспаленными глазами, а потом вцепилась в рукав, затараторив:

- Бен, да, да, пожалуйста, я тебя умоляю, ну Бен! Я понимаю, что этой потаскухе ты ничего не сделаешь… не буду говорить, почему, - прибавила она поспешно. - Но этого кобеля… Что бы он понял, наконец…

- Все хорошо будет, Харпер, - пообещал Бен, встав и погладив её на прощание по волосам.

***
У Михаила пришлось выпить.

- Помянуть надо, - мрачно сказал Бакунин, со стуком ставя на стол бутылку водки и два стакана. – Сегодня годовщина… как всю мою роту почти, в Афгане… того…

Вышел от него Бен спустя час, осторожно смотря под ноги и прижимая к груди распечатки отчетов Ричарда. Светлана, корова Михаила, проводила его тоскливым мычанием.

Забираясь на пригорок, Бен присел на траву отдохнуть. В голове стояло гулкое водочное эхо. Он вспомнил, как первый раз в жизни попробовал алкоголь – довольно паршивый портвейн, который Энни стащила у родителей. Он довольно смутно помнил последствия, но подозревал, что они были не самыми благоприятными.

Здесь, на пригорке, было не так жарко. Обнаружился даже какой-то намек на ветерок. По-прежнему прижимая к себе ценные бумаги, Бен лег в траву на спину. В густо-синей жиже неба покачивались облака.

«А может, ну все к черту?» - подумал Бен, сам не зная, что имеет в виду. В джунглях заорала какая-то птица.

Он встал и продолжил путь.

***
Бен любил сумерки. Поселок одновременно успокаивался и оживлялся. Наступала долгожданная прохлада. Гул людских голосов на улице казался сюрреалистичным и, в то же время, таким реальным и живым.

Алекс все еще не было дома. Бен пил кофе и дочитывал «Мемуары диктаторов».

«Никто в здравом уме не может позавидовать диктатору. Решения, которые иной раз ему приходилось принимать, как и любому правителю…»

В дверь позвонили.

- Войдите, - отозвался Бен, снимая очки.

Вошел Итан. Без белого халата, но с черной папкой в руках. Чья-то медицинская карта.

В душе Бена захолонуло от предчувствия. Вслед за Итаном вошла лаборантка Сабина. Её обычно смуглое лицо было белым, как мел, глаза сухо горели. Но она держалась молодцом. Он видел.

Оба молча сели напротив Бена. Он переводил взгляд с одного на другую.

- Вот, Бен, - наконец, сказал Итан. – Внеплановая у нас.

- Сколько? – спросил он.

- Пять недель, - ответила за Итана Сабина, глядя на Бена в упор.

- Она не хочет на аборт, - продолжил Итан. – Я говорю, что можно, если вне плана, но она…

- Я попробую, - перебила девушка. – Я попробую, Бен. Может… поможет эта вакцина. Не хочу я на аборт. Это для меня еще страшнее, чем…

Она не договорила. Бен вздохнул и обменялся с Итаном взглядом.

- Сабина, сколько тебе лет?

- Девятнадцать.

- Ну нельзя так.

- Можно, Бен.

Сабина встала. Получилось, теперь она смотрела на Бена сверху вниз.

- Можно. И ты должен мне разрешить.

Бен молчал две, три секунды. Смотрел на неё.

- Где подписать, Итан? – спросил он, наконец, беря авторучку.

Итан раскрыл папку и пододвинул к нему.

***
В десять часов Алекс еще не было дома. Бен жарил омлет под Фрэнка Синатру.

The End.