Её воспоминания – как пестрые, рассыпанные по полу фантики и набор разрозненных звуков. Всполох тут, звон там. Ничего цельного. Но Клер отчаянно цепляется даже за малое.

Нежно-голубой потолок в её крошечной детской. Запах маминых духов. Вкус морковного сока. Блеск красных лаковых туфелек. «Их тебе папа подарил, Клер».

Папа. Он всегда приходил, когда за окном было темно, почему-то. Только один раз они с Клер гуляли днем – на набережной. Он посадил дочку к себе на шею, и девочка стиснула пухленькими пальчиками его волосы. Папины волосы – вьющиеся и мягкие – она запомнила на всю жизнь. Папино же лицо осталось в памяти расплывчатым, и Клер не вспомнила его, увидев вновь спустя тринадцать лет.

Целуя Клер на ночь, папа на несколько секунд прижимался к её щеке своей щекой, обычно гладкой и только иногда чуть-чуть колючей. От него вкусно пахло.

Он дарил Клер игрушки, много-много мягких игрушек – мишек, котов, собачек. И еще – сиреневое постельное белье, волшебно прекрасные платьица с оборочками, заколки для волос. И еще сладости.

Папа любил петь Клер колыбельную «Поймай упавшую звезду». Под звуки его голоса, под удивительные слова этой песни было так легко, так необыкновенно легко падать в страну снов. Или взлетать к ней?..

Однажды Клер случайно услышала, как мама и папа ругались друг с другом за закрытой дверью. «Другая семья… Я так не могу…», - обрывок фразы, сказанной маминым голосом. «…расстаться?», - обрывок фразы, сказанной папиным голосом. И тут мама рассмеялась – но не так, будто ей было весело, совсем не так.

Со временем (и очень быстро) Клер совсем забыла об этом разговоре.

Папа в тот день долго держал её на коленях, щекотал, веселил, и Клер хохотала до упаду.

А после он поцеловал её в макушку, щеку, лобик, курносый носик, сказал: «Я тебя люблю, малышка». И ушел.

Мама взяла Клер на руки, подошла с ней к окну. Из окна было видно, как папа садится в желтую машину, которая трогается с места и исчезает за углом.

Мама заплакала.

…Папа все не возвращался, не возвращался, не возвращался. Сначала Клер не особенно скучала – а потом начала. И решила спросить у мамы однажды за завтраком:

- А где папа?

Мамины плечи вздрогнули. Потом она протянула руку и погладила дочь по белым кудряшкам.

- Папа больше не придет, Клер.

И, через короткое мгновение, с порывистым вздохом, добавила:

- Твой папа умер.

Это значит – никаких больше прогулок у океана. Это значит – никаких больше щекоток, шуток, баловства. Это значит – никаких больше колыбельных.

Клер не до конца еще понимала, что значит «умер». И уж точно не умела различать правду и ложь.

Было важно одно:

«Папа больше не придет»

Fin