Автор: Полсекунды

Фандом: Supernatural

Пейринг: Дин/Джо

Рейтинг: сначала G, но потом будет нарастать. До R точно, а там видно будет.

Жанр: ангст, романс

Спойлеры: после 2.14. Может, спустя неделю после серии, может, месяц, а может, и год. Я заткнула уши и закрыла глаза и ничего не знаю о предполагаемой судьбе Джо.

Саммари: пять зарисовок. Пять вечеров, пять маленьких бесконечностей. Он разный – сильный и слабый, грубый и нежный, страшный и успокаивающий. Она готова принять его любым.

Предупреждение: ООС *хотя я считаю, что все «в себе», мне все равно никто не поверит* , ПОВ Джо *ну да, убейте меня, но мне нравится писать ее пов*

От аффтора: фик написан на два челленжа сразу. Первый требовал названия «дверь в декабрь». Второй – пять вечеров, которые Дин и Джо провели вместе.

От аффтора 2: мне не нравится, что происки врагов приписывают Дину линейность, однозначность. Может, это только МОЙ Дин такой, но я просто пытаюсь сделать из него человека со слабостями и обычными человеческими чувствами. Я вижу его объемным, значит от будет в моих фиках объемным. Усе. Претензии не принимаются, ибо аффтор болен и не в себе.

Посвящается Ренне.
Брат, я же, как одержимый Сэм, предупреждала тебя, что меня нужно пристрелить, пока я не натворила дел?.. Вот надо было это сделать. Ибо маньяка понесло не в ту степь. Как всегда.

=====

Вечер первый. Дождь.

=====

[пустота]

=====

ты говорила, что можно научиться не обращать внимания на боль,
ходить под парусом и строить замки из песка на диких пляжах,
читать про море в гамаке и, с губ потрескавшихся слизывая соль,
писать прозрачные, как сон, но грустные какие-то пейзажи.

«ты говорила мне…» Лескина

=====

Я не люблю дождь. Мне не хочется бегать босиком по лужам и стоять, запрокинув голову и ловя губами капли. Мне всегда кажется, что капли в любой момент превратятся в осколки битого стекла и, вспарывая мне кожу, будут падать, падать, падать... Я покроюсь маленькими порезами, и кровь из них будет бежать по лицу тоненькими струйками, затекая за шиворот.

Я не верю в поэтические сравнения, что дождь умывает мир, смывает грехи, очищает и прочее бла-бла-бла. Дождь прибивает пыль к земле, и только. И весь мир становится грязным: покрытым лужами, словно проплешинами, слякотным, склизким…

=====

Он всегда приходит неожиданно. Просто появляется на пороге бара, словно выныривает из ниоткуда. Словно секунду назад он был за тысячу миль отсюда и вдруг – ап! – и переместился. Он всегда подолгу стоит на пороге, словно мысленно решая, преодолевать ли ему этот рубеж или нет.

Он теперь всегда приходит без Сэма. Я давно его простила. Да и не Сэм это был даже. Но если бы он пришел, во мне мигом поднялась бы лавина воспоминаний: Сэм, нависающий надо мной, словно обволакивающий со всех сторон, нечеловечески сильный, страшный, темный. И волна ужаса, беспомощности, страха, безысходности. Я давно простила Сэма – мне, в сущности, и не за что было его ненавидеть – но я больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза и не ждать, что там снова появится черная, засасывающая, манящая бездна.

*

Слабо тренькает колокольчик на двери, и, хоть я и не оборачиваюсь, я точно знаю, что это Дин. Что это не заблудившийся путешественник, не припозднившийся охотник, не какая-нибудь тварь в человеческом обличье, решившая выпить.

На улице идет сплошной пеленой дождь, и окна снаружи покрылись капельками. Они стали словно пенка: вода бежит по ним длинными извилистыми струйками, и стекло, как пористый шоколад, тает.

Я оборачиваюсь. Он стоит на пороге, зябко обхватив себя руками. Пряди мокрых волос прилипают к его лбу, а рубашка – к телу. Он почему-то не в своей традиционной кожаной куртке, и это странно. Наверное.

Он не закрывает дверь, и за его спиной серыми кисейными росчерками обрушиваются на землю ведра воды.

Мой человек дождя…

Я медленно иду к нему, и с каждым шагом мне становится все страшнее и страшнее.

*

Вы когда-нибудь видели человека без души? Это не оборот речи, я имею в виду в прямом смысле. Мне однажды довелось – во время охоты попался демон, высасывающий души. Искренне желаю вам никогда не видеть такого. Потому что у таких людей пустые глаза. Опять же, это не фигура речи. Эти глаза не отличишь от глазниц черепа. Они абсолютно ничего не выражают – ни желаний, ни чувств, ни мыслей, ни эмоций. И кажется, что из глубины этих глаз на тебя смотрит сама смерть. Такие люди даже не животные и не растения, это ходячие мертвецы.

*

Я медленно подхожу к Дину, а он ничего не выражающим взглядом смотрит сквозь меня. Мне хочется убежать и забиться в уголок или залезть под одеяло – только чтобы не видеть этого взгляда.

Я осторожно трогаю его за рукав. Ноль реакции. Тогда я беру его ледяную ладонь и веду наверх, в свою квартирку. Он спотыкается на ступеньках, и мне приходится несколько раз ловить его, чтобы он не раскровянил себе нос.

Я не задаю вопросов. Никогда не задавала. Мне не важно, что привело его сюда. Важно, что он здесь. Он здесь и позволяет мне видеть его слабость. И это доверие ценнее любого, самого пышного признания в коленопреклоненной позе.

Не знаю что, но что-то в нем надломилось, и миру явился такой вот Дин Винчестер. Но я знаю, что завтра он снова соберет себя по кусочкам, и вряд ли даже вспомнит, что было сегодня. Знаю, что проснусь с утра, а ни его, ни Импалы следа не будет в радиусе ста миль. Знаю, что нужно просто помочь ему пережить сегодня, и завтра все будет по-прежнему: он будет наглым, язвительным, невыносимым ублюдком, называющим меня школьницей и спрашивающим, где моя клетчатая плиссированная юбка и белые гольфы.

*

Я стягиваю с него мокрую ледяную одежду, и – клянусь – в этом нет ни капли эротизма. Пусть он старше меня почти на десять лет, но сейчас я чувствую себя мамашей.

Я, словно маленького, растираю его пушистым махровым полотенцем и заворачиваю с одеяла.

Его все еще бьет дрожь, и меня захлестывает иррациональная паника: Дин Винчестер не может быть таким. Дин Винчестер не может молчать больше пять минут кряду – ни одна фраза, ни одно событие не могут остаться не осчастливленными его комментариями. Дин Винчестер не может покорно делать то, что ему говорят, - ему вечно все не нравится, и у него на все есть свое мнение. Дин Винчестер не может быть таким смертельно беззащитным – он никогда не ходит без хоть какого-нибудь оружия, никому не доверяет и даже спит вполглаза. Дин не может быть высушенной оболочкой с пустым растерянным взглядом. Потому что даже когда мир рухнет и останутся руины, Дин Винчестер будет стоять на обломках, небрежно опираясь на винтовку, и нагло ржать.

*

Я ловлю себя на том, что бормочу ему на ухо какую-то бессмыслицу. О теплых странах и как там, наверное, хорошо жилось бы слонопотамам, если бы они не поспешили вымереть. О том, что есть на песчаном пляже вдвойне вкусно, но побочный эффект – хрустящий на зубах песок и постоянный привкус соли. О том, что закаты на море прогорают быстро, но красиво, и это похоже на смерть: немного дыма, немного пепла и горсть сожалений.

Я крепко обнимаю его обеими руками и прижимаюсь всем телом. Я все плотнее заворачиваю его в одеяла и с облегчением чувствую, что он хотя бы перестал дрожать. Я шепчу ему на ухо бессмыслицу – свои мечты, которые никогда не сбудутся, - и верю, что все обойдется.

*

В горле начинает першить, и я осторожно выпускаю его из своих объятий. Мне сразу становится холодно и неуютно, и хочется опять вжаться в него всем телом – врасти, слиться, въесться в него – и никогда не отпускать.

Шлепая босыми пятками по ледяному полу, я иду на кухню разогревать молоко.

*

Когда я возвращаюсь спустя пять минут с кружкой горячего молока, он уже спит. Я не удерживаюсь и сажусь прямо на пол рядом с диваном. Он спит на спине, закинув одну руку за голову – словно привык спать без подушки, приспособив ладонь, чтобы не набить шишку на затылке. Даже во сне не разгладилась морщинка на лбу, но все его лицо стало… умиротворенным, что ли. Словно хотя бы сейчас он на время скинул свой груз с плеч.

Я сижу на ледяном полу, грею руки о чашку молока и смотрю на спящего Дина.

Я знаю, что лягу спать в своей комнате – не с ним – на своей кровати, а когда завтра проснусь, то Дина уже не будет. Как и записки. И о том, что это был не странный сон, я догадаюсь по скомканному одеялу и подушке, пахнущей Дином.

Я тихо вздыхаю. А за окном не прекращается дождь…