- Это твоя квартира? – спрашиваю я.

Мне всё равно, неинтересно, не волнует. Но я спрашиваю, чтобы разрядить обстановку, чтобы не было этого идиотского молчания – пугающего.

- Да, - кивает он, и что-то в этом есть; что-то, что снова пугает меня.

Мы молчим.

Я оглядываюсь, осматриваюсь. Это мрачная некрасивая комната со столом в центре. А на столе чёрная треснувшая посередине рамка. Дин.

Не спрашиваю его, итак всё понятно.

И молчание становится всё более неловким.

~

Его щетина царапает мне лицо – колется, и я жмурюсь, закрываю глаза.

- Сэм, - зову его по имени; не знаю зачем, не знаю почему – мне просто нужно произнести его имя, и я произношу.

Он поднимает мой подбородок ладонью – грубый, неловкий жест. Ещё чуть-чуть и сожмёт так, что сломается челюсть – мне так кажется. Но почему-то не страшно; это не пугает.

Его рука под моей кофтой; моя – сзади, а где я не знаю точно, не получается сосредоточиться. Его губы не на моих губах – они далеко, недосягаемы почти. И я не могу сфокусировать на них взгляд.

Я ничего не могу. Беспомощная, слабая, безоружная.

Он мне не позволяет.

Его взгляд на мне – бродит, теряется, затуманивается. И движения у него резкие чересчур. Я хочу вырваться, но не получится, знаю; потому не пытаюсь.

Я уже не понимаю, чего хочу.

Приподнимаюсь, хватаю его за руку и целую – жадно, пытаюсь насытиться, насладиться, но он не позволяет. Мои желания не сегодня, не здесь, не сейчас; они когда-нибудь потому будут. Если.

Я заглядываю в его глаза – что-то прячется, что-то пугает.

~

Белый потолок и тусклый свет от лампочки – он режет глаза. Я протягиваю руку, он перехватывает, сжимает, и я чувствую, как пульсирует моя кровь; и этот звук мешается со стоном боли – мне больно.

Снова молчание. Опять, в который раз. Бесит.

Я дёргаюсь, он отпускает и отворачивается.

- Что с тобой? – спрашиваю; зачем спрашиваю? какого чёрта мне так нужно это знать?

Я слышу, как он усмехается; не поворачиваясь, не отвечая, его губы расплываются в злой улыбке, и кажется, вот-вот вырвется наружу что-то спрятанное от моих глаз – что-то, что я не могу уловить, увидеть.

Но не вырывается.

Ничего. Это то, что он, наверное, ответил бы раньше. Раньше – не сегодня. Сегодня будет молчание.

Я закрываю глаза и хочу заснуть. Но не могу. Мне не дают покоя глаза Сэма и то – в глазах что. Я вспоминаю, проматываю в голове, задерживаюсь на этой мысли, и она мучает меня, отталкивает и притягивает. Загадка… или ещё что-то на ту же букву. Только не могу понять что.

Скрип кровати, и я открываю глаза. А он уходит. Хочу удержать его, позвать хочу. Мне нужно поговорить, мне нужно, чтобы он сказал.

Мне нужно. Но не ему.

Хлопает дверь.

И у меня только остаётся надежда, что он вернётся. Надежда, которая может и не сбыться. Надежды придают часто.

Я, не отрываясь, смотрю в потолок и пытаюсь понять.

Самое время уйти, но я не уйду. Я останусь здесь, останусь ждать, потому что больше мне некуда идти. Я так говорю себе – больше некуда. На самом деле причина другая, но я не хочу думать об этом. Я сама не разбираюсь в себе; чувствую, а что не знаю – чувство глушится – туманное, призрачное мелькание собой представляет. Как детская игра в прятки.

Только у нас по-взрослому.

Пугающе.

~

это та-а-а-акой дарк, и я тащусь, как удав по стекловате. да.

Добавлено (Сегодня, 02:29)
---------------------------------------------
3 – Почти Зло.

- Пошли.

Я поднимаю голову и с удивлением смотрю на Сэма.

- Куда? – спрашиваю.

Он не отвечает. Просто отворачивается и выходит из комнаты.

- Куда? – повторяю, подскакивая с кровати и следуя за ним.

Мне не нравится его тон, не нравится, что он уходит.

- Какая разница?

Я пожимаю плечами.

- Это важно.

- Нет, - он качает головой. – Не важно. Важно, что мы уходим.

По моей коже пробегают мурашки – не от холода. От его слов. И я не собираюсь никуда идти.

Сэм поправляет рубашку, из-за пояса мелькает пистолет.

- Мэдисон?

Вздрагиваю.

- Ты не оденешься?

Я с трудом отрываю от него взгляд и, развернувшись, направляюсь к своей одежде. И какого чёрта я делаю это?

Моя кофта на подушке. По-прежнему с оторванными рукавами и пятнами крови, по-прежнему с запахом огня.

Я одеваю его рубашку.

Мне кажется, что мои желания не играют роли – будто это не важно, не существенно рядом с ним. И когда он говорит, я слушаюсь. Что-то ненормально со мной, так не должно быть – так не было раньше. Мне нужно было уйти. Но я осталась здесь – с Сэмом. И теперь мне страшно. Страх растекается по телу с кровью, съедает мой мозг и заставляет подчиняться. Но только с ним я могу чувствовать себя в безопасности. В полной.

Я натягиваю на себя джинсы и подхожу к Сэму. Он отстраняется и, толкнув дверь, твёрдым шагом выходит. Я давлю в себе гордость и иду следом, сжав руки в кулаки и смутно предчувствуя что-то плохое – очень очень плохое. Мне надоедает молчание. Мне надоедает его уверенный вид.

~

Это оборотень.

В аду я много нового узнала; про оборотней тоже.

Его рука смыкается на моей шеи, я не могу дышать, не могу двигаться. Я не могу освободиться и ищу глазами Сэма. Он не рядом, нет. Не в поле моего зрения, по крайней мере. И мне никто не поможет.

Чёртова ухмылка. Я хочу стереть её, размазать. Или хотя бы не видеть так близко. Я задыхаюсь.

~

Мне кажется, я умерла. Но живая. Холодные пальцы на моей коже – на лице, на ладони. Я ударяю его до того, как понимаю кто это. Он тихо стонет и вдавливает меня в сырую землю. Сжимает моё лицо, делает больно.

- Ты… - начинает Сэм, и я вырываюсь.

- Я чуть не умерла, - выплёвываю.

- Значит я вовремя успел, - на этом этапе должна быть ободряющая улыбка – шутка мол, или хотя бы сочувственный взгляд.

Но нет. Не дождусь я.

- Спасибо, - я отворачиваюсь и слышу сзади «угу».

Следов борьбы нет. Ничего вообще нет – оборотня в том числе.

- Где он?

- Какая уже разница?

- Я хочу знать, что ты с ним сделал. Как ты это сделал?

- Я бы не советовал тебе знать, - он качает головой и подходит ближе ко мне. – Как – это ведь не важно.

Для меня важно – это я про себя думаю. Но молчу. У нас вообще общение построено на молчании. Будто и не было четырёх лет, будто не было никаких нас, нет тем для разговора. И это угнетает.

- Вернёмся, - это не звучит как предложение, скорее как приказ; и я слушаюсь.

Я поднимаюсь и стряхиваю с себя землю, чтобы послушно пойти за ним. Вокруг темно так, что можно идти с закрытыми глазами. Я иду почти на ощупь, даже не почти – на ощупь. Он мог бы взять меня за руку. Он мог бы уже кажется мне бесконечным. Он так много мог бы.

Сэм неожиданно останавливается и прислоняется к стене, смотрит на меня. Я это знаю, хотя не могу различить его взгляда.

- Ты помнишь? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

- Помню, что мы смотрели вместе сериал.

И он улыбается – по-настоящему. А затем продолжает идти. Я плетусь сзади, изредка спотыкаясь и вздыхая.

Мне почему-то в голову приходит дурацкая мысль – всё вокруг настолько тёмное, что кажется нецветным. Как сломанный телевизор – и с помехами. Раньше, помнится, я видела в жизни больше хорошего чем плохого. Но это было раньше. Теперь – это реальность, а раньше – это просто обрывки памяти. Я в реальности и ничего хорошего уже не вижу.

Я начинаю считать.

Один.

Два.

Три.

И целую его. Нащупываю лицо, запускаю пальцы в волосы. Романтика – скажет кто-то, я скажу – нет, моя глупость.

Грязный закоулок заброшенной улицы с невыносимой вонью и испачканными чьей-то кровью кирпичными стенами. Мне бы, может, хотелось романтики, но её нет.

Он удивлён, наверное. Напрягается, сжимает до боли мою руку, и я спрашиваю себя: ему нравится причинять мне боль? Я спрашиваю только себя – не его.

Я закрываю глаза.

Думаю о том, что сейчас он впервые такой, каким я его запомнила. Впервые настоящий. Или наоборот – ненастоящий? Но мне не важно. Мне это неважно. Я просто хочу, чтобы всё стало по-прежнему.

Он отодвигается и обходит меня слева.

Я опускаю руки.

Его губы на моей шее. Я тянусь к нему.

И на голову опускается что-то тяжёлое.

~

ilu <3

у меня это явление - частый гость. увы и ах. посему ничего не могу посоветовать ((

Добавлено (27.10.2007, 23:26)
---------------------------------------------
~

- Что с тобой? – это первое, что я спрашиваю у Сэма, когда прихожу в себя.

Мне уже даже самой интересно, сколько раз я успела задать ему этот вопрос.

Мы в его квартире. Мой затылок нещадно болит.

- Как ты думаешь? – он отвечает вопросом на вопрос. – Думаешь, что я сошёл с ума?

- Нет, - вру.

Он сидит на старом, расшатанном стуле, голова опущена, и длинная чёлка закрывает глаза. Мне действительно кажется, что он стал чокнутым. Это уже не страх – какая-то слепая убеждённость.

- Что с тобой стало, Сэм, а?

Молчит. Не отвечает. Может быть сам не знает, а может просто не хочет говорить мне. Как будто я – это опасно; как будто я – это именно то, чего следует бояться. Чего он боится.

…И может быть поэтому он вырубил меня.

- Сэм?

Он поднимает голову и впивается в меня взглядом. Таким чётким и пронизывающем взглядом, под которым скукожиться хочется, спрятаться.

- Потому что ты зло, Мэдисон.

Я не спросила почему. Не спросила, не захотела спрашивать. Догадывалась, да, но не должна была слышать этого.

- Потому что ты зло.

И он проводит ладонью по моей щеке. Почти нежно проводит, аккуратно, чтобы не поцарапать твёрдыми мозолями. Не поранить.

- Ты путаешь, - говорю ему.

- Не путаю.

- Была злом, да. Но не сейчас, сейчас уже не зло.

Мне интересно верит ли. Он качает головой – нет. Я царапаю ногтями свою ладонь.

- Была, - повторяю.

И в комнате повисает молчание. Снова. Я слышу его дыхание и своё, мы молчаливо переговариваемся – взглядами, мыслями. Это неправильный разговор – не в мою пользу.

- А что Дин, - я меняю тему, но не дожидаюсь ответа.

Да и не вопрос это был. Но он неожиданно отвечает.

Сжимает пальцами мой подбородок и шипит на ухо:

- Дина нет.

- Жаль.

Он сдёргивает меня со стула и смыкает пальцы на моей шее. Я к этому привыкла. Мне уже не страшно задыхаться. Я делаю слабую попытку вырваться и бессильно повисаю на его руке, пытаясь не потерять сознание. Когда воздух в лёгких кончается – за какую-то минуту – я опускаю веки и чувствую, как его рука скользит по моей спине – мягко. Мой мир переворачивается, перемешивается; моё сознание – это уже бессознание. И если бы он хотел задушить меня, я бы расслабилась и поддалась.

Я вижу, что он почти зло. Не я – он.

~

4 – Уже Зло.

Окно распахивается под натиском ветра, и в душную комнату, где стоит запах секса и крови, врывается свежий воздух. Я вдыхаю – не задыхаюсь.

Мои ноги растянуты на кровати, запутавшиеся в простынях; его ноги – рядом с моими; пальцы почти дотрагиваются до моей талии – почти – электризуются невидимые пылинки между ним и мной и касаются кожи; я улыбаюсь. Улыбаюсь, как улыбаются наркоманы, получив долгожданную дозу – это блаженная, счастливая улыбка безумца; если заглянуть в расширившиеся зрачки, то и не разглядишь радости – только беспамятство, безрассудное наслаждение.

Я опускаю ноги на холодный пол и тихо выхожу, завернувшись в одеяло. Полная луна, полнолуние. Мне больше нравится – полная луна, но кто-то сокращает и говорит полнолуние, хотя так и не красиво. Ветер спутывает волосы, щекочет под тёплым одеялом живот. Ноги мёрзнут.

Я знаю, что здесь кто-то есть и осматриваюсь. Я научилась осматриваться и остерегаться. И, наверное, на этом всё. Это всё, чему я смогла научиться.

Она тоже умеет двигаться бесшумно. И легко, словно бы летит.

- Я нашла, - произносит она, прочерчивая в воздухе рукой незамысловатую фигуру.

Чёрные волосы, чёрные глаза, чёрная одежда. Она даже чёрная. Не снаружи, но внутри – там чернота её съедает, уничтожает, я знаю. Я видела.

- И как тебе здесь после четырёх лет там? – спрашивает.

Я играю в молчанку. Ничего не слышу, не понимаю, не хочу понимать.

- Где больше ад? – продолжает она.

Высверливаю взглядом её загорелое лицо. Прокручиваю в голове способы сбежать – в который раз, сбежать.

- С друзьями не поступают, так как ты поступаешь, - стандартная фраза стандартного дешёвого боевика.

Правда, у меня не кино – у меня долбанная жизнь, которая как будто и не жизнь уже. В моей жизни я хочу, чтобы не было ада.

- Уходи, - я подтягиваю одеяло.

В её взгляде читается усмешка. Демоны любят усмехаться, я это давно заметила.

- Я уже не буду вспоминать о том, что ты обещала помочь, но об обещанном сотрудничестве вспомню, - на её губах усмешка, в глазах, в движениях. – Я из ада сама выбралась, твоей помощи не дождалась, а здесь мне она нужна – помощь. Потому что здесь всё по-другому, всё сложнее, - у неё слишком спокойный, уверенный тон.

- Каждый за себя, - бросаю я в лицо. – Что там, что здесь – всё одно.

- Легко говорить, когда ты себе опору нашла, - она кивает на окно квартиры; я вспоминаю Сэма.

- Мы с тобой не друзья.

- Ты же знаешь? – она выдыхает, и в воздухе я вижу её тёплое дыхание. – Как у нас принято – сотрудничество или смерть. Ты сделала выбор?

Я киваю и напрягаюсь. Она поднимает руку и бьёт наотмашь по лицу.

~

ты и кинк - ых-хы-хы. ты и кинк созданы друг для друга.

а диалог в конце третьей главы? это ж "ыыы!". и все эти заигрывания со злом - опять же - ыыы!
сплошное ыыы.

*тихо*
а давай ты посмотришь грик...

Добавлено (28.10.2007, 14:45)
---------------------------------------------
Из носа вытекает струйка крови. Я сжимаю кулак, стискиваю зубы и издаю странный вопль. Мои пальцы впиваются в её плечо, врезаются ногти; её пульс под моей ладонью. И где-то здесь и сейчас должен сработать животный инстинкт – мой инстинкт. Я всё ещё помню, как это бывает – ярость, тепло чужой крови на моей коже и что-то смутное, непонятное. Это что-то – главное, то, что объясняет мне мою сущность. Сейчас оно где-то теряется; инстинкт не срабатывает.

Я падаю на землю, ударюсь головой. Больно.

Привычки, инстинкты, рефлексы. Это у животных, да. Не у меня. Не для меня. Уже.

Небо сотрясается от грома. Оно тёмное, полной луны теперь совсем не видно за тучами. Вот-вот хлынет дождь.

Она сильнее меня была раньше. Раньше, то есть ещё, когда я могла использовать инстинкты; когда стоило учуять запах крови поблизости, чтобы превратиться. Раньше, то есть в аду. И поэтому мы сотрудничали – я сотрудничала. Чтобы в живых остаться. А теперь… что теперь? Я стараюсь не закрыть глаза.

Она быстро подходит.

Я понимаю, ещё секунда или две и перед глазами померкнет.

Я не хочу в ад.

Она мне что-то говорит – торопливо, прощальные слова, наверное. Эта наигранное сожаление во взгляде, усмешка на губах. Я успеваю перехватить нож.

Прочерчиваю линию в воздухе, возле её руки. Мимо.

А дальше я не чувствую. Не вижу, не понимаю. В какой-то момент мне кажется – инстинкт, превращение. И я почти рада этому. Но через миг доходит – это мой затылок падает на камень. Царапает мне лицо, лопается кожа на губах, и я ощущаю привкус собственной крови во рту. Я выдыхаю.

Первая капля дождя шлёпается об асфальт, следующая за ней смывает красные капли с моих губ. Я вздрагиваю последний раз, наверное.

Лезвие ножа врезается в кожу на шее.

Перед глазами меркнет.

~

Доли секунды, половинки мига.

Он сдёргивает её с меня быстрее, чем я успеваю закрыть глаза. Быстрее чем я окончательно перестаю видеть.

Она врезается в кирпичную стену – на лице ярость, которая, я знаю, сейчас не поможет. Да, ей сейчас ничего не поможет.

Сэм оглядывается на меня.

Я не поднимаю головы.

И он быстро проводит ножом по её смуглой коже.

Кап-кап.

Я слышу, как что-то капает. И это не дождь.

Он опускается рядом со мной на колени. Проводит своими жёсткими пальцами по моим губам. Я не говорю – отворачиваюсь. Он ложится на землю.

Я начинаю считать.

Один.

Два.

Три.

Но ничего не делаю. Просто тупо считаю и пялюсь в пространство перед собой, ожидая, когда очередная холодная капля упадёт мне на лицо.

Его пальцы теперь на моей шее – вытирают кровь. И мне снова больно.

Моральная боль, физическая. Я всегда считала, что они неотделимы; не может быть чего-то одного без другого. Только если вместе. А от этого больнее вдвойне.

Сэм переворачивает на живот и меня рвёт.

Потом возвращаюсь на спину, руки раскидываю.

Она спросила, где лучше.

Я не знаю. Мне не понять. Может для меня ад, он теперь везде будет. Может. Холодный ветер щекочет живот.

Сэм наклоняется над моим лицом:

- Уже зло, - говорит.

~

Я дёргаюсь, подхватываюсь и бегу. Мне кажется, что он бежит за мной, и я оборачиваюсь, но не могу ничего увидеть.

Улица наполняется звуками дождя. Наконец. Это ливень; капли сильно бьют по лицу, смешиваются со слезами, сводит скулы от холода – я с трудом добегаю до ближайшего здания и прячусь за углом.

Мне мерещатся странные звуки, мерещится, что его пальцы касаются моей кожи, его рука на моей спине, да. Я глотаю ртом воздух.

Всё не так, как я хотела. Всё неправильно. Его слова застряли у меня в мозгу.

…уже зло…

Его дыхание всё ещё согревает. Моё тело бьёт дрожь – от холода или от страха, не знаю. Я вернулась к тому, с чего начала: грязная кирпичная стена и одиночество. И мне так лучше, мне так не страшно.

Скоро рассвет.

Двое суток назад я была собой; сорок восемь часов, две тысячи восемьсот восемь минут. Сейчас мне не понять, кто я – кем стала за два дня и две ночи, проведённые рядом с ним.

…Когда его пальцы сжимали мои запястья и мягко дотрагивались до кожи...

Скоро рассвет, и я потерялась.

Кап-кап. Капли дождя шлёпаются об асфальт рядом со мной, и брызги на моих руках и ногах.

Было другое. Тоже капало, но не дождь – кровь. Нож прочерчивал резкую тонкую линию на её шее, и кровь капала на землю, оставляя на чёрном фоне неаккуратные красные пятна, похожие на кляксы от чернил. И это было зло.

…уже зло…

Я смотрю сквозь свои пальцы. Пытаюсь сосредоточиться, взять себя в руки – не помогает. Каждый раз, когда я собираюсь вздохнуть, к горлу подкатывает комок и вызывает новый приступ рыданий.

Я должна заставить себя встать и прекратить плакать.

Я должна.

~

6 – Смерть Злу.

Пошатываясь, бреду по тёмным закоулкам улицы.

В мозгу что-то щёлкает – быстро; переключается, словно повернули маленький рычажок в моей голове, и заработал какой-то неизвестный механизм. Мне мерещится, как шею сдавливает железными тисками, и я хватаю руками воздух, чтобы сдёрнуть с себя невидимые оковы. Мне страшно и больно, но это не моя боль и не мой страх – это что-то, что совсем рядом, но что я не могу заметить.

Я бегу, поскальзываюсь на мокрой дороге и падаю в лужу; моя ладонь прочерчивает по асфальту прямую линию, и на ней остаются царапины; кровь смешивается с грязью, руку щиплет.

Он где-то рядом – я чувствую, и я ещё могу успеть, могу помочь ему. Сэм.

Я думаю, что прошло много времени – мне так кажется – и я боюсь, что опоздаю, что приду слишком поздно. Лабиринты улицы кажутся бесконечными, и я бегу, с замиранием сердца поворачивая за очередное здание. Чёрт, я даже не знаю, куда я бегу, а только ясно понимаю, что не могу не делать этого, потому что где-то там зло, которое всегда окружало меня и которое стало для меня наркотиком. Это его зло. И он мой наркотик.

Когда дыхание кончается и больше не могу бежать, я останавливаюсь, охваченная паникой и отчаянием. У меня так мало времени. Я так боюсь не успеть вовремя. Нет сил думать об этом.

И я сжимаю губы, чтобы не закричать.

Ноги уже не слушаются, колени подгибаются и хочется упасть на землю и лежать неподвижно, закрыв глаза и слушая чёткое «кап-кап» рядом с собой, ощущая как мокрые капли оставляют следы на коже.

Я прислушиваюсь. Мне кажется, что между «кап-кап» мелькает что-то ещё – посторонние звуки, шорохи, чьё-то тяжёлое дыхание совсем рядом.

Я поднимаю голову и, наверное, на какой-то миг полностью выпускаю из под контроля собственное сознание, потому что вижу его лицо. И я так боюсь не успеть. Мне плевать на то, что возможно моя жизнь закончится прямо сейчас; мне плевать скорее оттого, что жизнью это можно назвать с большой натяжкой и ещё оттого, что мне не нужна такая жизнь.

Я вмешиваюсь – встаю между ним и демоном. Очень прозаично; он спасал меня, я спасаю его. Не хватает душераздирающей музыки, в остальном всё как по сценарию. Я свыклась уже с чувством страха, мне привычно. Наверное, поэтому я не отрываясь смотрю в чёрные глаза.

И Сэм снова спасает меня.

…мне было интересно, как он это делает…

Теперь уже нет, моё любопытство удовлетворено. С кровью и жестокостью; со злом в его глазах, мутным взглядом и трясущимися после этого от напряжения руками. Зло, зло, зло. Я не понимаю, как он живёт с этим.

- Уже зло? – я спрашиваю очень тихо – может он не услышит.

Сэм пошатывается и в какой-то миг мне кажется, что что-то не так.

- Всё ещё зло, - говорит он, и я прикрываю рот рукой, когда вижу пятна крови на его куртке.

- Сэм.

Он опускается на асфальт и закрывает глаза. Я сдёргиваю с него куртку, прикладываю руку к ране под рёбрами, пачкаюсь в крови.

«Не успела», - мелькает у меня в мозгу.

- Зачем, ты делаешь это Мэдисон?

Я поднимаю на него глаза, он вкладывает мне в руку пистолет.

- Нет, - мотаю головой, как поломанная кукла.

- Был злом и останусь. Давай, я однажды сделал это ради тебя. Помнишь?

Я киваю и считаю про себя. Зажмуриваюсь.

Думаю, моё сердце останавливается, когда я стреляю; замирает приблизительно в тот момент, когда и его. И только через несколько секунд возобновляет свой равномерный стук. Как будто этот стук даёт мне право на жизнь.

the end.

хочется растащить последнюю часть на цитаты, отметить каждую - но... что я смогу сказать, кроме "ыыы". писать отзывы - это тоже талант, и его я лишена напрочь.

поэтому я просто сделаю так, хорошо?

зы:
хее, это был мой заказ; так что теперь ты можешь заказывать мне чего-нибудь взамен. если хочешь ;-)