Покойник. По-кой-ник. Три слога. Корень – «покой». Потому что тому, кто покойник – уже спокойно. Ему уже все по барабану.

Гарри Дрезден. Слогов больше. Да что там говорить – слов больше. И чаще всего мне не спокойно. И, как это ни глупо порой, не по барабану.

К чему я все это веду? К тому, что у меня с тем спокойным пацифистом из трех слогов нет ничего общего. Так почему же нас с ним так часто объединяют в одном предложении?

– Ты – покойник, Гарри Дрезден! – проревел огр, и его палица пронеслась как раз по тому месту, где была моя голова до того, как я рванул вверх по лестнице. – Ты покойник! – повторил он свое обещание, и его ноги загрохотали вслед за мной.

Перелетая через две ступеньки, я мучительно перебирал в голове все способы защиты от огров и ощупывал карманы. Да, у меня был любимый защитный браслет, но той махине, которая сейчас хотела разворотить дом, где находился мой офис, это причинило бы вреда не больше, чем мне – укус комара. Так же дела обстояли и с пентаграммой матери, висевшей у меня на шее. Сжечь заклинанием я его уже пытался, но без посоха я всего-то смог опалить ему пару волосков в кустистых бровях.

В общем, я мчался по служебной лестнице, понимая, что даже несмотря на безумную любовь Чикаго к небоскребам, однажды она кончится, я упрусь в крышу и должен буду придумать, как выжить под дубиной огра. Ступени дрожали под тяжестью великана. Я надеялся, что он все-таки застрянет в каком-то из дверных проемов, соединяющих холлы и лестницы, но огр, похоже, не утруждал себя необходимостью аккуратно протискиваться: двери вылетали под нажимом его лапищ, а огромная голова сносила притолоку, когда он проходил.

Я вылетел в очередной холл. Мне уже надоела эта гонка, тем более что на самом верху меня не ждала финишная лента, фанфары и большой приз. Меня ждал только пустой темный коридор перед лестницей на крышу, а там черное небо над Чикаго и миллионы огней ночного города. Никакой помощи. Как обычно.

В холле было темно и пусто. Поэтому я совершенно не ожидал, что он вдруг озарится светом из внезапно открывшихся дверей лифта. Я уже было подумал, что кто-то оставил зонтик и решил подняться за ним в офис. Совершенно ненужная жертва на пути огра.

Но, к счастью, лифт был пуст.

Служащие уже разошлись и не видели нашей безумной погони. Кто-то из них, возможно, вызвал лифт, но так и не дождался его. Или уехал на другом, что скорее, потому что я не видел никого, когда бежал по лестнице. А еще, может быть, механизм лифта просто переклинило, когда я влетел в холл. Техника меня вообще недолюбливает. Огр заревел почти за спиной, и я, недолго думая, рванул в открывшиеся двери, хлопнул по кнопке первого этажа и развернулся лицом к затягивающемуся выходу, очень надеясь, что огр задержится и не заметит меня.

С неторопливостью, достойной английского лорда, двери лифта сомкнулись, проглатывая меня. Огр как раз протискивался в холл. Выдохнув и закрыв глаза, я прислонился к стенке и сполз на пол. Мне еще надо было отдышаться после нашего с огром забега. Судя по тому, что сверху не были слышны удары дубины по дверям, громила не заметил моего исчезновения. Или же просто был уверен, что нормальный чародей в здравом рассудке не полезет туда, где полно техники.

Он плохо меня знал.

– Может, ты с меня слезешь? – раздался из-за моей спины сдавленный голос. Вернее, практически из-под меня, потому что я присел как раз на сумку, где лежал череп Боба – именно он требовал сейчас слезть с него. Собственно говоря, так я не мог бы причинить ему вреда, он просто хотел поворчать.

– Ладно, ладно, – просипел я, все еще не отдышавшись от беготни по лестнице. Мне не хотелось особо активно перемещаться в двигающемся лифте. Я слегка привстал, вытащил сумку и открыл ее. Пустые глазницы черепа горели красным огнем.

– Я ж тебе говорил: не ввязывался бы ты в это дело, Гарри, – произнес Боб.

– Ты всегда это говоришь, старый ворчун, – натянуто улыбнулся я.

– И каждый раз оказываюсь прав, – ничуть не смутившись, добавил дух. – Просто ты имеешь незаурядные способности в выборе врагов, которые спят и видят, как бы тебя укокошить. А, проснувшись, очень активно пытаются воплотить свои сны в реальность.

– Слишком цветисто разговариваешь, Боб, – отмахнулся я от его вечных нотаций. – Перебрал с любовными романами?

Огонь в глазницах слегка растянулся в стороны – я мог бы поклясться, что Боб прищурился.

– С тобой переберешь… – недовольно пробормотал он. – Пора бы уже и новых подкупить, Гарри.

– Ну как только… – я недоговорил, потому что в этот момент кабина ощутимо содрогнулась. Я замолчал, прислушиваясь к работе механизма. В этой напряженной тишине раздался заинтересованный голос Боба:

– Если мы в лифте, то сегодня ты перещеголял сам себя по части безумств.

Я не ответил, стараясь услышать шаги огра за дверями. Боб начал еще раз:

– Если ты не понял, что это я пытался пошутить, то я просто спрошу: МЫ В ЛИФТЕ?

– Да, мы в лифте, – произнес я, и сам удивился, как спокойно это прозвучало.

Теперь паузу выдерживал Боб.

– Гарри, – вдруг произнес он, – тебе огр дубиной по голове задел, да?

Я закатил глаза: вот только издевок от черепа мне сейчас не хватало.

– Ты ведь еще понимаешь, что ты чародей, да? – продолжал дух. – Ты ведь помнишь, да? Помнишь, как на тебя реагирует сложная техника?

– Именно поэтому я сижу сейчас в углу и не двигаюсь, – тихо ответил я. – Лифты не такая уж и сложная штуковина, чтобы ломаться сразу.

Будто обидевшись на то, что его обвинили в простоте, лифт заскрежетал и стал продвигаться вниз какими-то неприятными толчками.

– Нет, я понимаю, что это не компьютер, – согласился Боб. – Если бы ты полез в компьютер, он бы сдох в первые же секунды и восстановлению бы уже не подлежал. Но все равно, Гарри, какой черт тебя дернул сесть в лифт?

– Этого черта звали огром, – отрезал я, начиная заводиться. – И его дубина сняла бы мне голову, если бы не этот лифт. А мне очень хотелось бы еще пожить, знаешь ли.

– У тебя логика на нуле, Гарри, – глаза Боба сверкнули. – Ты побоялся, что огр разнесет тебя своей палицей, и решил сделать все за него с помощью лифта. С такой жаждой жизни, как у тебя, можно на пикник на рельсах устраиваться.

– Боб, может, заткнешься, а? – украдкой взглянув на показатель этажа, рявкнул я. – И без тебя тошно.

В общем, не надо мне было этого делать. Не надо мне было выходить из себя. Каким бы простым ни казался лифт, он все равно не любил чародейских выплесков энергии. Он последний раз дернулся и замер, жалобно скуля и наводя своим скрипом на нехорошие мысли. Эти звуки напомнили мне несмазанные качели, безвольно раскачивающиеся на ветру.

Только вот под моими «качелями» была шахта еще в три этажа.

– Говорят, что у лифтов самая надежная система безопасности, – тоном диктора новостей сообщил Боб. – Они не падают, даже если все тросы обрываются, потому что под самой кабиной есть специальные тормозные устройства, которые в этом случае ее намертво заклинивают. Но тебе это не грозит, Гарри. Тормоза и прочие радости – не про тебя.

– Ты умеешь приободрить, Боб, – мрачно заметил я и осторожно, почти не дыша встал. Скрип продолжался.

– Всегда пожалуйста, – раздался голос духа из сумки.

Я подошел к дверям, прислонил ухо и прислушался. Мне показалось, что снизу доносились какие-то удары и лязганье. Я сглотнул: в пустом здании ночью такие звуки говорили только об одном – огр уже на первом этаже и ждет меня.

– Пора на выход, Боб, – проговорил я и протянул руку к кнопке экстренного открытия дверей, одновременно подхватывая сумку с черепом.

– Стоять! – рявкнул дух, и мой палец замер в полудюйме от кнопки. – Ты реально думаешь, что лифт выдержит еще одно твое прикосновение и не грянется в шахту?

Я нахмурился: в словах Боба была доля истины – если мне каким-то чудом и удалось нажать на кнопку первого этажа и проехать столько, то это совсем не значит, что мне простится и дальнейшее его использование.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался я у него.

– Ты меня отпустишь, я выберусь и позову кого-нибудь на помощь.

– Кого? – спросил я, а внизу что-то лязгнуло и протяжно заскрипело.

– Мёрфи, предположим.

– Внизу огр, Боб. Я не могу позволить, что бы Кэррин оказалась перед ним.

– Откуда ты знаешь, что он внизу, а не на крыше? – спросил Боб, но именно в это время по шахте прокатилось зычное: «Дре-е-з-з-з-з-зден-н-н! Ты труп!» Честно говоря, для меня было полной загадкой, как этот бугай добрался до низу так, что я его не слышал. Мне показалось, что даже лифт сжался от страха. По крайней мере, оставшиеся в живых тросы точно сжались и лопнули. Вздрогнув вместе с кабиной, повисшей на тормозах, я совершенно рефлекторно вдавил кнопку открытия дверей…

Блин-тарарам, терпеть не могу себя вот за такие автоматические вещи! Желание прожить еще чуток порой выкидывает со мной забавные штучки… Конечно, двери не открылись. Под панелью кнопок что-то щелкнуло, заискрило, и из-под нее повалил дым. Сама кабина отреагировала на все это, в точности соответствуя предсказанию Боба. Не знаю, что уж там случилось с «самой надежной тормозной системой», но лифт задрожал и ухнул вниз…

Я свалился на пол, успев подумать, что поездка на тот свет будет предельно короткой. А потом удар – и все потемнело…

***

Правда, всего лишь потемнело. Слегка так. Может, от удара, но скорее оттого, что я зажмурился, готовясь к нему. На самом деле удара не было. Лифт будто воткнулся в сугроб. Или в болото. Даже чавкнуло под ним как-то по-болотному.

Я медленно поднялся на ноги, все еще не веря своей удаче и не понимая, как не разбился в лепешку.

– Ты жив там, Гарри? – осведомился Боб из сумки.

– Ага, – только и смог выдавить я. И пристально взглянул на двери, ожидая, что прямо сейчас их начнут крушить огромные ручищи огра. Будто решив, что больше мне ломать тут нечего, створки лифта рывками начали разъезжаться. Я отшатнулся от открывшегося проема, выставив вперед руку с браслетом – защита, конечно, условная против огра, но, может, хоть на что-то сгодится.

Но темный холл передо мной был абсолютно пуст и тих.

Я осторожно высунулся из двери: все-таки огры – не самые терпеливые существа, так что этот точно бы не удержался и саданул бы по мне дубиной.

Да, иногда я не дружу с головой.

Но ничто не нарушало спокойствие темного коридора.

– Где огр, Гарри? – спросил Боб.

– Тише! – зашипел я. – Не знаю.

– Может, он все-таки пошел наверх?

– Кричал-то он снизу, – нахмурился я и опустил взгляд, повинуясь внезапной догадке.

На полу около раскрывшихся дверей лифта лежала огромная отрезанная рука, из которой сочилась черная кровь. Я вдруг понял, почему мы так мягко приземлились и что так смачно чавкнуло под металлическими конструкциями лифта. Как многие жители Небывальщины, огры плохо относились к железу, которое насквозь пробивало их мощнейшие тела. Я съехал по стенке на пол лифта и начал смеяться.

Постепенно смех перешел в безудержный хохот. Я вытирал катившиеся по щекам слезы, но не мог остановиться.

– Гарри? – крикнул из сумки Боб.

Я почти всхлипывал.

– Гарри! – еще раз попытался дух.

Я ничего не мог поделать с хохотом, рвавшимся из меня.

– Я знал, что однажды ты свихнешься, – проворчал Боб и добавил: – Правда, не думал, что так внезапно. Может, все-таки объяснишь, что там такого смешного?

– Лифт… – судорожно выдохнул я, потому что воздуха мне с трудом хватало смех, – …и огр… Ты говорил, что меня… убьет не один, так другой. А они… – из меня опять рвался хохот, – они угробили друг друга. Как дуэль…

Я больше не мог говорить. Смех стал беззвучным. Я просто содрогался всем телом и всхлипывал у стенки кабины.

– Ага, все верно, – согласился дух. – Мальчики не поделили даму сердца и поубивали друг друга на дуэли. Правда, у них странноватые вкусы, если они выбрали тебя в качестве «дамы сердца».

Я шмыгнул носом, стараясь набрать хоть чуть-чуть воздуха:

– Я не это… имел в виду.

– Но смысл тот же, – отрезал Боб. – А вообще, пошли-ка отсюда, пока с тебя не потребовали возмещения ущерба за сломанный лифт.

Я кивнул. Сил на споры после беготни по лестнице, падения в лифте и, главное, почти истерического смеха у меня уже не было. Я просто подхватил сумку, переступил через отрубленную руку огра и вышел в ночную улицу Чикаго. Я уже давно заметил: ночь кажется по-особенному прекрасной, когда ты понимаешь, что она могла бы стать последней в твоей жизни. Вы правы, я люблю почти каждую ночь. И день. Да что там мелочиться: порой выдаются такие времена, когда я люблю каждую секунду.

on