…

Теодор молчал. Сюзан кричала. Грейси плакала.

Зака тошнило. Он хотел отбежать подальше, но желудок отреагировал быстрее, и теперь Зака выворачивало прямо на Ти-Бега: на его крашеные кисло-желтым волосы, на его руку, накрывшую острый брезгливый нос, на – и за – воротник его чистой рубашки.

- Грейси…

Сюзан раскачивала стул, не осмеливаясь просить дочь развязать ее и понимая, что Зак – тем более ей не помощник в этом деле.

Теодор молчал.

(Зак с широким ножом в руках за спиной у Сюзан)

Грейси отстранилась от матери и пошла к Ти-Бегу. Заколдованная кукла, неживая и безголосая. Сломанная коробочка с квакающим голосом – ма-ма! – внутри.

(Зак в замешательстве – он не знает, куда положить нож)

Встала, сложилась пополам, рухнула животом на стол. Рук-ног нет – только россыпь микроразрывов в боку, которым налетела на угол. Беспомощность.

Зак снова угадал. Догнал сестру, протянул руку – заботливо, широко – и вдруг ударил ее кулаком по шее. Грейси схватилась за ушибленное место, громко зашипела… и пришла в себя.

- Не подходи к нему.

(Ти-Бег на пороге кухни)

- Мама.

Руке вернулась чувствительность, и – оооо! за что мне это?! – восстановление нервных связей пошло электрической волной по коже. Сюзан наконец-то перестала заваливаться и оперлась локтем о стол.

- Мама; ты только не ругай меня, - Зак налил себе воды, прополоскал рот и сплюнул в раковину бесцветную пену. Грейси вернулась к матери и помогла сесть на стул. – Грейси, не злись. Я не хотел тебя бить. Но обниматься было как-то… не очень.

(Ти-Бег любил обниматься с Грейси)

В последний раз она сидела у него на коленях, а он взял прядь ее волос и приставил к своей губе, будто это его усы. Всем было смешно; но это и стало той самой каплей, которой Заку не хватало, чтобы потерять терпение. Он вспылил, и оказался запертым в кладовке.

- Мама, меня, может быть, даже в тюрьму не посадят.

Сюзан носила детей на руках, пока они не стали совсем большими. Она до сих пор помнила онемение, и дрожь, и то жутковатое чувство, когда к незначительному движению прикладываешь слишком большое усилие, и раз за разом промахиваешься.

Ноющая спина, стремительный разворот дуги – словно у освобожденной пружины. Рядом – никого. Беспомощность.

- О чем ты говоришь. Зак…

(Зак, сгоревший тихий голос)

- Грейси, открой окно.

- Я просто… не верю, что ты мог такое сделать.

- Я понимаю, мама. Только он сам виноват.

- Что? ты? знаешь?

- Я тоже видел его по телевизору. После того, как он внезапно исчез… и мы переехали… я искал его. В то время он был в федеральной тюрьме Фокс Ривер, и это ты сделала так, чтобы он попал туда.

(Сюзан, робко-вопросительный взгляд)

- Ты бы знала, каким словами они отзывались о тебе, мама. Его поклонники в интернете. У него море поклонников… они считают, что ты отняла у него шанс на нормальную жизнь.

(Дети спят)

Твердая шершавая округлость между ног Сюзан; бедра, живот и лицо в вонючей мази. Эту мазь она сама наложила под повязку перед тем, как лечь в постель.

(Попробуй себя, говорил Ти-Бег, поднося к ее губам гниющий обрубок руки)

Чем быстрее темп, тем сильнее боль. Сюзан тоже было больно, но она терпела. Хуже было бы, если бы он надел протез.

(Так я смогу его почувствовать, говорил Ти-Бег)

Утром он уносил простыни в подвал, и они сидели вдвоем, глядя на крутящийся барабан стиральной машины.

После ночи в ремнях и веревках Сюзан была не подвижней вороха грязного белья. Не могла встать в туалет. Беспомощность.

(Как будто женат на парализованной, говорил Ти-Бег)

- Если можешь, забудь, мама. И я забуду. Это был не человек – это был таракан. Ему оторвут голову, а он еще десять дней будет бегать.

Сюзан расплакалась. Она думала, что защищает детей терпением и покорностью. А теперь ее сын-подросток делит людей на людей и тараканов. В своей пожизненной беспомощности, что она упустила в его воспитании?

(Ти-Бег открывает дверь кладовки)

Зак нашел баллон с рапылителем, оставленный в доме Сюзан работниками санитарной службы. Воздух дрогнул и засверкал оседающими каплями.

(Ти-Бег на полу, ослепший и с сожженными легкими)

Зак бил Ти-Бега баллоном по шее, пока у того из ушей не потекла кровь. А он все еще дергал руками, этот таракан.

(Теодор молчал, когда Зака начало тошнить)

- Мама, - прошептала Грейси. – Прости его. Он больше так не будет.

Сюзан вцепилась дочери в плечо, однако – против ожидания – встать на ноги оказалось легко. Вдвоем они подошли к Заку, который пятился от них, пока его не остановил край кухонной тумбы. Сюзан погладила его по мокрым волосам, потянула за собой. Каким бы он ни был, что бы ни совершил, он по-прежнему ее сын, которого она когда-то носила на руках до изнеможения, до нервной дрожи.

Наши дети – не такие они слабые, как об этом твердят, утешала она себя. Что-то в воспитании Зака упущено, но со временем гибкая детская психика все это преодолеет.

(Тело Ти-Бега на пороге кухни)

- И как мы выйдем? – спросила Сюзан, держа обоих детей за руки.

- Мы просто переступим через это, мама.

…

конец