Посвящается моей дорогой Селесте. Желание сделать тебе приятное пересилило неписун и кризис, и родилось это странное флаффно-мэрисьюшное творение. Как говорили Рауль и Элен из «Чести Шарпа»:

Рауль: you are so beautiful.
Элен: and you are so brave.

Верь в идеальную любовь, моё птичко))) и оно случится.

Харпер давно разгадал главную военную тайну капитана Шарпа. Тот хотел жить, жить хорошо, очень хорошо, в свое удовольствие, не отказывая себе ни в чем, хоть когда-нибудь, хоть в глубокой старости, хотя бы день. А кроме этого у него за душой были еще несколько железных правил, хорошо и плохо, а больше, - ничего.

Харпер растягивал палатку, и то и дело оборачивался через плечо на Шарпа, сидящего на пеньке и утирающего с лица пот большим грязным платком. Это был трудный переход, - особенно трудный, из-за жары и засухи. Они вышли еще до рассвета и весь день дышали жгучей пылью, которую с дороги поднимали сапоги впереди идущих. Завтра будет три недели, как не было дождя. Две недели, как не было женщин, - последние, следующие за армией, отстали по дороге, не справляясь с длительными, тяжелыми переходами по жаре. Так они сказали. Хотя Харпер считал, что это отговорки, - эти женщины гораздо выносливее солдат. Скорее всего, они просто поняли, что в ближайшее время всем будет не до них, - люди доползали до лагеря и обессилено падали мордой в песок. Свободные женщины ушли в поисках лучшей доли. Остались только чужие жены.

Харпер видел, что Шарп ежеминутно оборачивается назад и смотрит на маленький сельский дом, утопающий в зелени. Он стоял вдалеке от обочины и был как оазис в пустыне. Там все дышало свежестью.

Харпер так же знал, о чем Шарп думает. Если дом необитаем, то оставлен хозяевами не так давно, потому что аккуратно окрашен и не выглядит заброшенным. Значит, там можно переночевать. Шарп знал, что это против правил, что это глупость и роскошь непозволительная, - ночевать так далеко от своих во время перехода, - но Харпер видел, что его трясёт от желания поспать в кровати.

Шарп упрямо тряхнул головой. Значит, он решил: «Спать хочу больше, чем жить». Харпер усмехнулся и отвернулся, продолжив заниматься палаткой, потому что знал, что будет дальше.

- Сержант Харпер.

- Сэр, – Харпер разогнул спину и повернулся к Шарпу лицом.

- Видите тот дом? – как бы невзначай спросил Шарп.

Какой дом?

- Вижу, сэр.

- Сходите, разузнайте мне все о нем.

- А палатка?

- Выполняйте.

Кому нужна палатка, когда есть тенистый сад и хоромы с кроватью?

Харпер бросил на землю колышек, что сжимал в руке, и пошел исполнять приказ. Он миновал лагерь, пересек маленькое поле, поросшее сухой желтой травой, пятачок потрескавшейся от засухи глины без следов растительности, и вошел в сказочный оазис.

Он замер на мгновение в тени, наслаждаясь прохладой, запахом влажной земли и сочной свежей зелени. Словно Господь ежедневно проливал над этим домом и садом, прилегающим к нему, живительные теплые дожди.

Харпер прошел по узкой тропинке мимо зарослей садовых кустов, мимо клумб с ухоженными цветами и огромных старых деревьев, нависших над домом. С южной стороны стена этого дома была увита плющом. Похожее место Харпер видел как-то раз на картине. Тогда он подумал, что это райское место, но годное только для каких-нибудь затворников, любителей тишины и одиночества.

Он вытер ноги и вошел внутрь, не постучав. В глубине дома кто-то неумело нажимал на клавиши пианино, пытаясь из разрозненных звуков, извлекаемых неловкими пальцами, собрать мелодию, которую Харпер где-то слышал.

- Эй! – крикнул Харпер. – Я извиняюсь!

Он подождал, но ничего не произошло. Скорее всего, его не слышали. Кто-то продолжал мучить инструмент, в остальном – тишина.

Харпер почувствовал легкий страх, вспомнив о призраках, но ту же устыдился себя. Было воскресенье, а по воскресеньям нечисть не шастает по земле.

Харпер вернулся назад, еще раз вытер ноги, чтобы не испачкать старенький, но аккуратный паркет, и смело зашагал по дому на звуки пианино.

Он шел по залитым солнцем комнатам, небольшим, но просторным из-за почти полного отсутствия мебели и картин. Голые светлые стены, чуть затертый светлый паркет. Пусто, чисто и светло по углам. Кое-где были настежь открыты огромные окна, - в них залетали осы и бабочки, проникало ласковое солнце и тенистая прохлада, но не было ни мух, ни зноя, как будто все неприглядное нарочно миновало этот дом.

Из неприглядного здесь был только огромный грязный Харпер, который, чем дальше углублялся в благоухающие недра чудесного дома, тем сильнее вонял сам себе.

Он достиг комнаты, из которой доносились звуки пианино, и скромно встал у косяка, теребя в руках фуражку.

- Ми, мой хороший, - ласково приговаривала барышня в белом, придерживая руки ребенка лет семи. Ребенок тыкал пальцем в клавишу. – Это не ми, сэр. Нужно ми.

Харпер кашлянул.

Не вздрогнув, барышня медленно встала из-за пианино и повернулась к Харперу лицом. На мгновение ему показалось, что он ослеп. Барышня, - скромница, - оказалась сказочной красоты. Сияющее белизной сиротское платье и простая прическа подчеркивали огромные грустные глаза и бледно-розовые губы.

Она коснулась рукой крышки пианино и, не сводя с Харпера заинтересованного взгляда, склонила голову в знак приветствия.

- …его правнук. Мужик загостился на этом свете, сэр, я его не видел. Он вообще почти не выходит из своей комнаты. Воспитанием парня и всеми делами занимается его экономка.

- Экономка? – встрепенулся Шарп.

Харпер набрал в легкие побольше воздуха и, поморщившись, произнес:

- Старая дева, сэр, любезная, но много суетится не по делу и трещит без умолку.

Шарп скис, но постарался это скрыть. Харпер усмехнулся, но про себя.

Прекрасная барышня по имени Селеста, - английская гувернантка и сирота, приглашенная старым испанцем для воспитания его правнука в этот отдаленный уединенный оазис, - была угрозой всему. Исчезнув в глубине дома, чтобы испросить дозволения, она, вернувшись, передала Харперу согласие хозяина на постой британского офицера, но попросила времени до вечера, чтобы успеть приготовить комнату. Она любезно предложила Харперу чая, но тот отказался. Она сказала, что англичане – спасение и благодать, посланные Испании для избавления от французов, и предложила Харперу разделить с его офицером ночлег.

Она сказала, что приготовит курицу и что-нибудь испечет. Что в подвале есть прекрасное вино, а в саду – фрукты.

На мгновение Харпер подумал, что сошел с ума, как это бывает с людьми, заплутавшими в пустыне, и все это ему только кажется.

Она спохватилась и представила ему наследника, - кудрявого мальчика в аккуратном бежевом сюртуке, который прекратил бить пальцем по клавишам и с интересом смотрел на гостя.

- Диего мечтает стать военным, - с гордостью сказала Селеста, опустив тонкую белую руку на плечо ребенка. – Он хочет защищать свою родину от иноземных захватчиков.

- Славный мальчик, - выдавил Харпер, мучительно краснея. – Вы гордитесь им, леди.

- Горжусь, - горячо ответила Селеста. – Я приложу все силы, чтобы вырастить из него настоящего мужчину и героя. Вы видите, как уединенно мы живем. У него нет примера для подражания, - дон настоящий идальго, но, к сожалению, он в больших летах. Поэтому я была бы признательна мистеру…

- Шарпу.

- …Шарпу, если бы он уделил Диего несколько минут и рассказал…об армии. О войне.

Харпер пошатнулся, и в ее глазах промелькнуло беспокойство.

- Если это, конечно, не очень его затруднит, - быстро добавила она. - Всего пару минут.

Харпер выдавил мученический оскал.

- Не затруднит, леди, - промямлил он. – Без проблем.

Она сказала: «Никакой платы за постой». Всего пара минут с пацаном, - ничто, какая ерунда. Но Харпер пристально смотрел в ее бледное лицо, в огромные зеленые глаза, сияющие нездешним блеском, видел изящную длинную шею, представлял тоненькое точеное тело под простым белым платьем, и знал заранее, с первой секунды, к чему приводят такие постои, когда речь идет о Шарпе.

Нет, Харпер боялся таких барышень. Их было страшно тронуть, - казалось на них, как на фарфоровых статуэтках, останутся жирные отпечатки его лап, или они просто рассыплются в руках или растают, как дым. На них было приятно смотреть издалека. Они казались невесомыми и прохладными на ощупь. Но годы, проведенные вместе с Шарпом, заставили его понять, что так бывает не у всех дворняг, и некоторые, не смотря на свое внешнее и внутренне сходство со злобной битой собакой, все еще мечтают об идеальной любви. Даже разменяв четвертый десяток. Даже глядя правде в глаза. Ожегшись не раз и не два. Идеальная любовь Шарпа. Где он – отчаянно храбр, грубоват и предан, а она - терпелива, нежна и прекрасна.

Харпер знал – Шарпа одолевают сопливые мечты о прекрасной фее, живущей в тени, в уединенном светлом доме, утопающем в цветах и зелени. Волшебнице, играющей на пианино и вальсирующей по комнате в белых туфлях, в одиночестве. Читающей в сумерках Вольтера под шепот листьев в саду.

Теперь, расписав Шарпу старую деву и убив его интерес, Харпер отчетливо видел, как он был прав. Маленькая Селеста могла разрушить все. Это была не прихоть и не байка. От ухоженных светских дам у Шарпа начинался не проходящий, отвлекающий от службы зуд. От нежных юных фей Шарп переставал быть собой. Он терял способность думать, говорить, приказывать, и даже маршировать. В прошлый раз, когда он встретил фею, которую вынужден был оставить, едва обмолвившись парой слов, он начал в пешем строю уклоняться от курса и, то и дело, сворачивал в поле, погруженный в мечты. А ведь та фея, по сравнению с этой, была просто скотницей.

Харпер решил, что не допустит этой встречи.

- Меня тоже пригласили, сэр.

- Чего?

- Я ночую вместе с вами, сэр. Не на кровати, сэр. Но на полу, сэр. Предлагали на кровати, но сержант Харпер знает свое место.

Харпер сдержал рвущийся наружу смешок.

- Сэр.

Видно, фея Селеста в тени сада бредила двумя вещами, - блестящим будущим своего воспитанника и бравыми героями. Шарп, в суровые будни, - своим собственным блестящим будущим и хрустальными юными феями.

Это проблема была из тех, которые сержант Харпер любил решать, и в тайне презирал себя за это.

- Но я должна поприветствовать мистера Шарпа, - недоуменно произнесла Селеста.

- Но потом я забуду, - настаивал Харпер, беспокойно поглядывая на дорогу, по которой вот-вот должен был прийти Шарп.

- Я вам напомню.

- Прошу вас, леди, - моя жена умрет без этих корешков, - Харпер глядел на нее с мольбой. – Она едва не сошла с ума от счастья, когда я сказал ей, что видел у вас эти цветы.

- Но, позвольте, где она будет их разводить, если вы все время в пути? – с улыбкой и легкой укоризной спросила Селеста.

- В горшке! – воскликнул Харпер. – А горшок будет таскать с собой!

Селеста вздохнула и аккуратно отложила в сторону белую салфетку.

- По-моему, вы просто пытаетесь выманить меня в сад, сержант Харпер, - сказала она, погрозив Харперу тонким пальчиком. – Но ладно. Будь по-вашему.

Она поправила на маленьком Диего костюмчик и велела ему встретить гостя, как она его учила. Сказала: «Следуйте за мной», и вышла из комнаты. Харпер вышел следом за ней.

- Мадам…? Кто-нибудь…?

- Здесь только я, - ответили ему по-английски.

Шарп опустил глаза и посмотрел на внимательное смышленое лицо ребенка, обращенное к нему.

- Диего Сото, - сказал мальчик.

- Ричард Шарп. А где все?

- Ушли в сад, - просто ответил мальчик. – Сейчас придут. Будете ужинать?

- Нет…спасибо. Я пойду в сад, поищу их.

Диего пожал плечами и, усевшись за накрытый стол, с величайшей осторожностью принялся вытаскивать из угощения такие куски, исчезновения которых никто не заметит. Он ел на весу, чтобы не запачкать тарелку.

Сунув в карман луковицу какого-то цветка вместе с землей, Харпер увлекал Селесту обратно в дом. Пока она копалась в грядке, он из-за угла увидел Шарпа, вышедшего на крыльцо, и, едва тот спустился в сад, Харпер потащил Селесту из сада прочь.

- Диего?

Диего быстро вытер рот ладонью и обернулся как ни в чем не бывало.

- Мистер Шарп приходил?

- Сказал, что ужинать не будет, и ушел в сад искать вас.

- Какая незадача, - вздохнула Селеста. – Присядем, сержант Харпер, подождем его.

Харпер бросил взгляд в окно и увидел, - или ему только показалось, - силуэт Шарпа, блуждающий среди деревьев.

- Извиняюсь, мадам, а все-таки…, - промямлил Харпер, подозревая, что так делать неприлично, - …где мы будем спать?

Селеста изумленно подняла на него свои большие лучистые глаза.

- Да. Действительно, - ответила она, поднимаясь со стула. – Пройдемте, я покажу вам вашу комнату.

- Привет, Диего.

Диего развернулся. Он жевал кусок сыра, не таясь.

- Я их не нашел, - офицер на пороге смущенно развел руками. – У вас очень красивый сад.

- Они уже вернулись, - ответил Диего, проглотив сыр. – Пошли смотреть комнату.

- Надеюсь, вам будет удобно, - улыбнулась Селеста, закрывая дверь.

- Это просто мечта, леди.

- Пойдемте в сад, сержант Харпер, - поищем мистера Шарпа. Там недолго заблудиться.

Харпер, больше смотревший в окно, на слабо освещенное крыльцо, чем на комнату, в которой им с Шарпом предлагалось переночевать, видел ясно, как днем, что Шарп не заблудился, а вернулся, и наверняка ждет в гостиной.

- Пойдемте, леди, - сказал он, усиленно кивая. – Но нынче уже завечерело, на улице холодно. Вы бы накинули что-нибудь, - не дай Господь простудитесь.

Селеста засмеялась, и Харпера прошиб холодный пот. Он испугался, что ее тонкий мелодичный смех услышит Шарп, который, как пёс, помчится на эти прекрасные звуки.

- Сержант, вы шутите, - ответила она. – На улице жара и днем и ночью.

- И все-таки, мадам, - настаивал Харпер. – Хотя бы косынку.

Не косынку, а шаль.

Какая разница?

Селеста вздохнула и, устало кивнув, согласилась.

- Раз вы настаиваете. Подождите здесь минуту, пожалуйста.

Едва она ушла, Харпер бросился в гостиную.

- Сэр, наконец-то! – воскликнул Харпер, врываясь в гостиную.

- Что за херня…, - начал Шарп, но запнулся, взглянув на ребенка. Тот усиленно жевал. – Что за чертовщина здесь творится? Где все?

Харпер скосил глаза на Диего и, нагнувшись, тихо прошептал Шарпу на ухо:

- Экономке сделалось нехорошо от жары. Сами понимаете, сэр, - годы берут свое. Она показала мне комнату и сказала вас проводить.

Шарп посмотрел на него с недоверием.

- Извинялась, конечно, - быстро добавил Харпер, - бесконечно извинялась.

Недоверие в глазах Шарпа рассеялось, и они, пожелав Диего спокойной ночи, удалились.

- Ну что, идем?

- Мадам, капитан Шарп уже пришел. Я показал ему комнату, и он, должно быть, уже крепко спит. Или собирается вот-вот уснуть. Такой тяжелый переход, - он очень устал.

Селеста посмотрела на него с недоверием.

- Но он извинялся, - сказал Харпер. – Он бесконечно извинялся.

Селеста пожала плечами, и недоверие в ее глазах рассеялось.

- Ты где был? – строго спросил Шарп, когда Харпер, распрощавшись с Селестой и поблагодарив за прекрасный ужин, вернулся в комнату.

- Ходил до ветру, сэр.

- Тебя не было почти час.

- Сэр, я же не буду гадить в этом прекрасном саду, - с укором произнес Харпер, укладываясь на шинель, постеленную на полу возле кровати Шарпа. – Отбежал подальше…

Окно было широко раскрыто. Поднялся слабый теплый ветерок, в саду зашептались деревья. От клумб вверх поднимался сладкий насыщенный запах цветов.

- Как хорошо-то, Господи, - прошептал Харпер, подкладывая под голову руку и закрывая глаза.

Шарп не ответил, хотя Харпер знал, что он не спит, и что-то сильно тревожит его.

Чувствует, собака.

- Пока я ждал в гостиной, - задумчиво начал Шарп, - мне показалось, кто-то смеялся. Тоненько так. По-девчачьи.

Харпер закатил глаза.

- Это я смеялся, сэр. Вот так.

И Харпер зареготал высоким блеющим смехом. Шарп запустил в него подушкой.

Утром Шарп проснулся от того, что все тело затекло. Мягкие кровати были ему непривычны.

Харпер спал на полу, широко раскинув руки в стороны и открыв рот. Его брови были нахмурены. Ему снилось, что встреча Шарпа и Селесты все-таки состоялась. Что он возвращается в лагерь один, к нему подходит Харрис и спрашивает:

- Где Шарп?

- Убит, - отвечает Харпер.

Решив не будить сержанта, Шарп тихо оделся и вышел.

Он шел по светлым, почти пустым комнатам, в которых не успел оглядеться накануне, и к которым ему не следовало привыкать, коль скоро завтра он покинет этот дом. Он гулял, запрокинув голову, и глубоко дышал, вдыхая свежий ароматный воздух.

Он вышел на открытую, залитую солнцем веранду ровно в девять утра. Там, за плетеным столом, с книгой в руках Она сидела над чашкой остывшего чая. Она читала прекрасный роман, не замечая ничего вокруг, и ее губы растягивались в мечтательную загадочную улыбку, как будто она знала то, что никому неизвестно. Тень листьев, шепчущихся над ее головой, падала на ее плечи. Солнце, пробившееся между листьями, запуталось в ее волосах.

Она на мгновение прервала чтение романа и подняла сияющие глаза, чтобы встретиться взглядом с тем, кто сошел с его страниц.