Он медленно перебирал пальцами волосы женщины, положившей голову ему на колени – незамысловатое удовольствие безмерно уставшего за день человека. Прядь за прядью, осторожно – чтобы невзначай не задеть щеку или ухо – убирал эту призрачную пелену с ее лица. Он знал: стоит ему коснуться кожи, и она перестанет притворяться, что спит, отодвинется, уставится на него внимательным и серьезным взглядом.

Это тоже было бы для него удовольствием, но он медлил. Ему нужно было поразмышлять.

В волосах Шады – серебристые пряди; но это не седина, а результат стараний парикмахера. Краска с них не смывается, и корни их не отрастают – они искусственные, эти пряди. Вживлены в кожу головы – и только Сила знает, как Шада решилась на такое. Редкие артефакты, запрещенные лекарства, и секреты; смертоносное оружие, космические корабли… у каждой из ярких женщин его жизни были свои страстные, а порой и странные увлечения.

Серебро в черноте волос, сверкающая вышивка на темном, как грозовое небо, платье и – Каррд знал, что она до сих пор хранит эту вещь – густая вуаль тех же цветов. Ночной туман, звездная пыль – безупречный в своей завершенности облик мистрил, призрачной стражи.

Более чем призрачной. Маленькая женщина с нежными ладонями; носит легкие воздушные платья и спит, закинув обе руки ему на колени. Удивительно… только Шада так умеет – повернуться, почти не пошевелившись… измениться, перетечь в новую позу. Минуту назад он гладил ее по затылку, и вот ее нос уже оказался в обжигающей близости от его ладони. Фелинкс.

Шада. Ша-да.

Не так давно он просил простить его за то, что втянул ее в свои приключения; а теперь не знал и не желал иного тепла, чем тепло ее плеча, прижимающегося к его бедру. Это было так естественно; все равно, что предположить, что для фелинкс самое желанное и надежное место – у ног человека, который ей нравится.

И так… непривычно, потому что долгие годы его стражниками и компаньонами были совсем иные существа.

Наверно, в его возрасте поздно менять привычки. Но где бы они были сейчас, если бы всю жизнь – изо дня в день – не менялись сами и не меняли мир вокруг себя. И ему совершенно было не жаль тех десятков лет, что они прожили, не зная друг о друге. Эти годы сделали их такими, какие они есть сейчас.

Каррд загадал: если Шада сейчас проснется, то он скажет ей те самые слова, которые уже давно надо было сказать. В тот же миг она открыла глаза и улыбнулась ему.

- Знаешь, Шада, - начал он. – Я подумал над твоим предложением. Я согласен. Я больше не буду держать при себе вонскров.

FIN