* * *

Вот что, дорогие братья и сёстры, и прочие официальные лица: пришло время разбора полётов и работы над ошибками. Первыми слово берут родственники:

- Достойна, - произносит Анакин Скайуокер.

- Достойна, - соглашается Анакин Соло.

- Достойна, - улыбается Мара Джейд.

Ганнер Райсод, а за спиной у него Оби-Ван Кеноби, и несчётное множество других – очерченные светлыми контурами силуэты, потёртые голограммы. Подрагивают, влипают друг в друга, покрываются бликующей крошкой статики. Шелестят:

мастер мастер мастер

А потом – голос ласковый и звонкий:

- Достойна быть мастером.

И присутствие; желанное и недоступное. То, что было с ней с самого рождения и даже до рождения.

Джейна кричит:

- Убирайтесь! Убирайтесь вон!

Призраки покорно умолкают и начинают разбредаться. Снова плескает в лицо алым фонтаном, и клубятся кипящие брызги. Не отмыться от крови.

Джейна плачет. Великая Сила и вы, неведомые создатели. Повторяетесь.

* * *

Утром забегала Аллана – хорошенькая, свежая, рыжая. Молочная податливая глина, оглаженная, скруглённая в мини-статуэтку Тенел Ка. От Джейсена ей достались черты прозрачные, заметные лишь в движении: залом брови, наклон головы, хитрющий и чуточку стеснительный взгляд.

И голос – ласковый и звонкий.

Аллана принесла Джейне записку – свёрнутый в трубочку флимси; но надолго не задержалась. Сумрак больничной палаты угнетал её, и заглянувшая через четверть часа Лея увела девочку. После заходили другие – вместе и поодиночке.

Джейна развернула записку:

Джая, было написано там. Зекк сообщал, что с ним всё в порядке, и обещал заглянуть к ней, даже если Совет ордена отправит его по возвращении в новый квест. И всё. Подробности, как говорится, при встрече.

Вечером снова приходила Лея. Джейна скучным голосом перечисляла тех, кто навестил её за день, что приносили, как долго пробыли. Рассказала про записку, и они вместе порадовались, что джедай с половиной имени наконец-то нашёлся. В итоге оказалось, что Джейна назвала всех, кого только можно, за исключением одного пилота… охотника… дипломата… а, сказать по правде – уже и вовсе не пойми кого. Имя так и не было произнесено, но мама знала.

- Джейна, милая, не злись на Джаггеда – он отбыл на Бастион, пока ты здесь отдыхала. Обязанности главы государства не терпят отлагательства – за инаугурацией последует обращение к Совету и принятие дел.

Вот даже как… Из больничной койки Джейна не выбиралась – малодушно давала себе то день, то ещё пару-тройку часов до той временной вешки, на которой собиралась взять себя в руки и снова стать полезным обществу человеком. Снова и снова переводила будильник совести вперёд, чтобы отложить её пробуждение.

Заняться было решительно нечем, и оттого Джейна предавалась всяким случайным размышлениям.

Алые небеса, синее пламя. Чёрная форма с красными лампасами – то, к чему он пришёл сейчас, было неизбежно. Едва место, принадлежавшее до того Пеллеону, поманило его, Джаг без промедления последовал зову.

Имперец; не видеть этого невозможно – имперец до мозга костей. Начиная с того, с каким изяществом он носит невыразительную полувоенную одежду, и заканчивая лекцией об империуме. Его изредка проскальзывающее грязные мятежники!, его приверженность дисциплине, его непримиримая заносчивость. Разрозненные штрихи, микроскопические маркеры, метящие личность. И – неожиданная теплота в голосе при упоминании Трауна, преклонение перед славой Пеллеона. В ту же копилку маленьких имперских радостей.

Испытующий взгляд – другими глазами. Насколько это возможно для неё. Каждый день после их безрадостного воссоединения.

А он, в ответ на её замечание о Цсилле, вдруг усмехается:

- Я родился не на Цсилле, а на Нирауане.

В Империи Руки.

- В империи, - фыркает Джейна. – Без императора.

- Зачем ей это? У империи есть империум. Объективная данность, которой подчиняются все разумные существа.

- Абсолютная власть, - тут же отзывается Джейна. Она, как и все республиканцы, не приемлет этого ни в каком проявлении.

- Абсолютный закон, - твёрдо, без тени приязни или снисходительности в голосе поправляет её Джаг.

- Всё равно, я не верю, что какая-то могущественная сверхценность может существовать отдельно от того, кто ею пользуется.

Джаг молчит, смотрит на неё всё с тем же доброжелательно-скучным выражением на лице, но Джейна видит, что ему смешно. Вон как дрогнули, чуть опустились его ресницы. Великая Сила! Как в его возрасте, после всех этих бессонных ночей, всех этих беспокойных лет, можно быть таким ясноглазым? Этому цвету не подобрать сравнения – в нём только бликование крыльев стелса; тень от крестокрыла, пронёсшегося над грозовой тучей.

Джейна вздыхает и поджимает губы.

Великая Сила… кажется, я только что сказала, что не верю в тебя…

* * *

Когда ей удавалось разогнать ночных призраков, над её кроватью вспыхивали звёзды. Мерцали точечными проколами зачернённого вдруг мирозданья, скатывались по фюзеляжу под брюхо истребителя.

Джейна видела когтелёт – неторопливо плывущую к чёрной дыре машину с погасшими двигателями.

- Извини, лидер, - говорил Джаг. – Меня накрыло сингулярностью. Сорвало щиты и выкинуло с курса. Догоню вас позже.

А потом она рыдала у него на груди, потому что ужасно испугалась, что потеряет его; и он обещал, что никогда, никогда не оставит её.

И падал, падал куда-то вниз пилот в чёрной форме, в шлеме с оборванными кислородными трубками. Джейна призывала Силу, чтобы та помогла ей, поддержала неподвижную фигуру, летящую к поверхности враждебной планеты. Вытягивала руки, чтобы манипулировать его падением.

А Великая Сила вдруг швыряла затянутого в доспех Джага спиной о ствол дерева, и они оба разлетались в разные стороны, как искры от сошедшихся в схватке световых мечей.

Что же изменилось между нами?

* * *

- Что изменилось, Джаг? – довелось и ей подежурить у его постели, когда он приходил в себя после столкновения с Алимой.

У них ничего не осталось – ни недомолвок, ни случайных признаний, ни мучительных страстей. Они попробовали, истоптали и отбросили всё, что было, не оставив ничего на будущее. Откат назад был возможен лишь до того момента, когда притяжение жадного до беспощадности мира вырвало Джага из объятий Силы. Дикая планета ревниво удерживала его, и вернула чужого Джейне человека.

- Ты больше не можешь сказать мне – ситх бы тебя побрал, Фел.

Ну не было у человека чувства юмора. Шутка о ситхах в тот момент, когда зло из мифического стало персонифицированным – дурной тон и не смешно. Тем более, что это зло – её брат-близнец. Тем более, что вопрос был задан всерьёз. Хотя – да. Это и не было шуткой – ведь у него нет чувства юмора.

В эскадрилье на его счёт прохаживались не раз и не два; Джаг же воспринимал нападки с невозмутимым занудством. А Джейна видела, все эти годы знала, что многие Проныры отчаянно скучали по картонному полковнику. Летать крылом к крылу с самым заносчивым пилотом галактики, дружить с человеком, в поведении которого нет-нет и проскользнёт истинно чисский снобизм, доверять убеждённому имперцу – как это возможно, Фел?

Каким талантом наделила тебя Великая Сила, что даже твои соперники дорожат твоей дружбой? Почему и непримиримые борцы за свободу, и дисциплинированные служаки одинаково охотно идут за тобой? Чем ты покорил Люка, Хэна с Леей, Кипа, Зекка?..

Зекк.

Джейна пошарила руками по простыне, а потом свесилась с кровати и заглянула под неё.

Флимси, флимси…

* * *

Зеркало показывало ей бледное лицо с запавшими глазами. Веки припухли, сосуды полопались, и оттого глаза казались маленькими, а взгляд – сумасшедшим. Заметив в проборе бликующую прядь, Джейна приподняла волосы. Показалось… Просто иногда свет падает так, что даже самый тёмный волос вдруг отблёскивает белизной.

Этим утром она сказала меддройду, чтобы тот исключил из карты предписаний обезболивающие. Надоело, знаете ли, что Совет мёртвых джедаев по ночам устраивает выездные сессии в её палате.

Аллана стояла на коленях, привалившись животом к кровати, и играла пуговицами на платье Джейны. При каждом нажатии маленького пальчика калейдоскоп кристаллов менял свой рисунок. Цвет их почти всё время оставался бирюзово-зелёным – кристаллы настроения светились детской беззаботностью и здоровьем.

Джейна присела с краю и запустила руку под ворох домашних вещей, наваленных на кровать. Где-то под ними затерялась записка Зекка. Пальцы наткнулись на тугую трубочку, и через мгновение Джейна уже протягивала её Аллане.

- Звёздочка-малышка, кто дал тебе это?

Девочка была так увлечена игрой, что Джейне пришлось повторить свой вопрос. Тогда Аллана ответила:

- Джаг.

Джаг. Вот так просто, по семейному. Впрочем, что удивляться – Хэн Соло уже давно называл его – сынок, и даже доверял порулить "Соколом". Если это не родственное признание, то тогда что?

Развернув записку, Джейна прочитала за сдержанными строчками то, чего не увидела в первый раз. След ауры того человека, чьи руки прикасались к этому кусочку флимсипласта перед тем, как он отдал его девочке. Его обещание разыскать для неё Зекка и сообщение об успехе. В этом тоже был весь Фел.

В этом было и всё остальное: те редкие часы, что он проводил рядом с ней, бесчувственной от наркотиков и целительных трансов, его тихие разговоры с родителями и громкие речи с трибун, просьба о дружбе и подтверждение той самой дружбы. Пускай на этот раз он не держал её за руку и не умолял вернуться – зато был рядом. Пускай уехал не попрощавшись – зато смог донести до неё бесценный знак своей доброй воли.

И что бы сейчас ни нашло на неё – прозрение от Великой Силы или собственные тёплые чувства к этим двоим – Джейна дорожила новым ощущением. Как будто Джаг с Зекком вдруг оказались здесь, рядом с ней, радостные и беспечные. В ответ на их улыбки Джейна рассмеялась сама. Смех тотчас же отозвался сиплым кашлем, от которого заболели все три слоя рубцов на боку – след от полученной в бою раны. Ну и пусть, такая мелкая дрожь для сшитых ран только полезна – стимулирует заживление. А быть живым – это так замечательно!

- Родная, - ласково позвала она Аллану. – Дай ручку.

Та с готовностью вложила свою ладошку в её ладонь, и Джейна с трудом подавила в себе желание подхватить малышку на колени и поцеловать в отливающую фальшивым золотом макушку. Вместо того она потянулась вслед за алланиным порывом стащить её с кровати. Получалось забавно – будто бы младшая поднимает на ноги старшую: да, сильна!

Под их общий смех палату покидали последние призраки, которые раньше не уходили даже днём: богиня-Обманщица и та, которую называли Мечом джедаев, отступали всё дальше и дальше, пока не исчезли совсем.

Вместе они направились туда, где их давно ждали. Перед дверью чуть замедлили шаг, переглянулись, и, держась за руки, дружно шагнули наружу.

fin